В небе Антарктиды
Шрифт:
В Мирном по-прежнему ясная погода. С воздуха хорошо видно, как идет разгрузка «Оби». От припая к месту строительства научного городка тонкой извилистой ниткой тянется дорога, по которой маленькие жучки-тракторы тащат игрушечные сани.
Спустя несколько минут наш самолет коснулся лыжами плотно укатанного снежного настила и побежал по взлетно-посадочной площадке. Ледовая разведка была окончена. Через два дня на горизонте показались мачты, а затем корпус австралийского судна «Киста-Дан». В Мирный пожаловали первые иностранные гости.
Австралийцы провели у нас несколько дней — детально ознакомились с работой ученых, побывали на строительстве южнополярной обсерватории. Были они в гостях и у авиационного отряда.
Зарубежных ученых поразило обилие техники, которой располагала наша экспедиция. Действительно, у нас были и тракторы-вездеходы, и электроболлерное отопление, и мощная электростанция, и радиостанция, точные приборы и оборудованная по последнему слову техники электрическая кухня и многое другое. Авиационный отряд располагал двумя вертолетами МИ-4 и четырьмя самолетами — ИЛ-12, АН-2 и двумя ЛИ-2.
Легкая машина АН-2 была специально оборудована для полетов при низких температурах. Самолеты ЛИ-2 имели лыжи и колеса, что давало возможность совершать посадку на снежную поверхность в глубине материка. Самолет ИЛ-12 также был несколько модернизирован. В пилотских кабинах всех трех тяжелых самолетов были установлены передние стекла с электрообогревом.
Осматривая авиационную технику, которая к этому времени была сосредоточена на аэродроме Мирного, наши гости пришли в восторг. Особый интерес вызвала у них наша краснокрылая «Аннушка».
Научный состав австралийской экспедиции проводил аэрофотосъемку побережья на маленьком самолете системы «Форд». Среди наших гостей был представитель и американской научной экспедиции. Сейчас я не помню его фамилии, но он оказался нашим знакомым по работе в высоких широтах Арктики. Много лет назад весь мир облетела тревожная весть: во льдах Северного Ледовитого океана затерялся советский самолет, управляемый известным полярным летчиком Сигизмундом Леваневским. Самолет должен был совершить перелет по маршруту Москва — Северный полюс — Соединенные Штаты Америки. Полярные летчики разыскивали пропавших. В составе экипажа американского самолета, который также участвовал в поисках, был тогда и этот специалист.
Советские летчики поделились с коллегами впечатлениями о полетах в небе Антарктики. Карта побережья Антарктиды в нашем районе, которую показали австралийцы, была верной; с такими навигационными пособиями можно летать спокойно.
— Мы уже побывали в районах, которые нанесены на этой карте, и должны сказать, что ваши аэрофотосъемщики молодцы, — сказали наши летчики.
Визит австралийцев закончился обедом на дизель-электроходе «Обь». Распрощавшись и поблагодарив за гостеприимство, наши гости стали группами садиться на свой маленький катер. Забрать сразу всех катер не мог, поэтому пришлось сделать несколько рейсов. В один из рейсов пошли и наши товарищи, захотевшие проводить гостей до «Киста-Дана». Бортмеханик нашего отряда Миша Чагин — неутомимый и очень любознательный человек — решил сфотографировать проводы первых иностранных гостей. Сняв ряд кадров на «Киста-Дане» и еще раз попрощавшись с австралийцами, он, довольный, отправился в обратный путь. Когда катер подходил к борту «Оби», рулевой, очевидно, лихой парень, сделал резкий поворот. Миша в это время как раз приготовился снять еще один кадр. От сильного толчка он не удержался и полетел к борту, а фотоаппарат выскочил из его рук и бухнулся в воду.
— Эй, полундра! — успел только крикнуть Чагин. Его замечательный «Киев» исчез в волнах.
Недолго думая, Миша скинул ватник и через секунду был бы уже в воде, но его удержали товарищи.
— Чудак, глубина-то здесь не меньше восьмидесяти метров, а твой аппарат давно на дне. Да и прохладно будет, это тебе не Черное море. Чагин был в отчаянии.
— Как же я теперь без него жить-то буду?
— Не горюй, Михаил Иванович, — сказал Мякинкин, — в экспедиции есть фотоаппараты, тебе могут дать на время.
— Экспедиционный, говорите? — оживился Чагин. — Ну раз так, значит, все в порядке.
На следующий день по приглашению мистера Лоу мы посетили «Киста-Дан». Небольшое судно оставило у нас приятное впечатление. Этот «работяга», как мы его прозвали, много раз бывал в антарктических водах и принимал участие в организации австралийских станций.
Встретили нас на «Киста-Дане» очень приветливо, как старых друзей. Особую благодарность мистер Лоу выразил экипажу самолета, который провел ледовую разведку.
— Теперь, мистер Лоу, мы с вами соседи, ведь ваша станция Моусон находится не так далеко от Мирного, — сказал я. — Думаю, что мы сможем вас навестить и на Моусоне.
После обеда, который устроили в честь советских гостей австралийцы, хозяева спели для нас свои песни. Мы решили не отставать, и в кают-компании «Киста-Дана» грянула наша любимая «Пора в путь-дорогу». Хозяева нам подтягивали, а мистер Лоу пытался аккомпанировать на пианино.
Но как в гостях ни хорошо, а дома лучше — говорится в русской пословице. Мы поблагодарили Лоу и его товарищей и покинули судно.
Скоро до Мирного донеслись прощальные гудки, и «Киста-Дан» взял курс к станции Моусон.
У нас продолжались разгрузочные работы: к Мирному подошло рефрижераторное судно №7 со скоропортящимися продуктами. Если «Лену» мы разгружали у ледяного барьера, разгрузку рефрижератора пришлось вести у кромки припайного льда. Авиация принимала в этой работе самое активное участие. Ящики с продуктами выгружались на припай и оттуда самолетами доставлялись в Мирный. Полет занимал немного времени, но зато грузы попадали прямо на постоянное место хранения.
В один из таких дней вертолет и наша «Аннушка» сделали около тридцати полетов, перебросив двадцать пять тонн продовольствия.
Однажды наши ребята, занятые на разгрузке «Лены», попросили доставить им что-нибудь для утоления жажды. Дело в том, что в Антарктиде в разгар лета солнечные лучи доставляли много неприятностей. Тот, кто бывал в Арктике, знает, что там можно не только загореть, но и получить ожоги от обилия ультрафиолетовых лучей. Так же и здесь, в Антарктиде. У многих распухали и трескались губы, работать можно было только в защитных очках.