В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945
Шрифт:
Когда все определились с ночлегом, девушки заставили мужчин поискать на территории фабрики топливо. Мы принесли дровишки и разожгли костер, а девушки вскипятили воду и организовали для всей компании ужин из каши и чая с хлебом. Ночью я и Женя Волчанский долго не могли уснуть, взволнованные присутствием молоденьких и шустрых соседок – хохлушек, которые разрешили обнимать и целовать их, но дальше ни за что не пускали. А проявить по отношению к ним насилие или обмануть их, обещая жениться, было не в наших правилах.
4 мая утром охранники подняли нас не так рано. После завтрака нам объявили, что в этот день наша колонна не будет двигаться дальше, но желающих мужчин попросили вместе с тремя охранниками отправиться назад в сторону Пульсница, чтобы в покинутых жителями деревнях собрать оставленных во дворах коров и пригнать их стадом в Гроссрёрсдорф.
Прежде
…Мы зашагали мимо леса по обочине шоссе, которое в это время уже было заполнено беженцами. Среди них я заметил знакомого мужчину. Это был Макс, в сарае которого я провел ночь и укрывался там же днем. На тяжело нагруженной фуре сидели его супруга Эдит и сноха Марианна. Кажется, Макс тоже узнал меня в новой одежде, но ничего не сказал – возможно, он принял меня за русского разведчика.
Скоро меня ждал еще один сюрприз: в группе будущих «пастухов» оказался араб Ибрагим, с которым я недавно работал на кухне гостиницы «Леман». Про него рассказывали, что он случайно погиб в Каменце, но ошиблись.
Нашей группе, состоявшей из пяти человек и сопровождаемой одним охранником, досталась самая дальняя деревня. Зайдя в крайний дом, мы удивились, что на кухне весь стол быт заставлен самой различной едой, даже бутылками вина. Охранник сказал, что хозяева сделали это специально, чтобы русские солдаты не стали переворачивать весь дом в поисках еды. На видных местах была развешана и сложена одежда и обувь, которую солдаты тоже могли взять с собой.
Естественно, и мы, и охранник досыта поели и распили пару бутылок некрепкого вина. Затем сложили продукты в вещевые мешки и погнали коров на луг. К вечеру все стадо из нескольких деревень мы пригнали в Гроссрёрсдорф.
На следующий день колонна вышла из Гроссрёрсдорфа и продолжила движение на юг. Наша группа тащила за собой три тележки, на одной из которых сидел Саша, а на других двух находились личные вещи девушек и запас продуктов. Часть продуктов несли за спиной в вещевых мешках. В день колонна проходила не более 25 километров.
Около железнодорожной станции Арнсдорф рядом с нами появился одетый в немецкую униформу унтер-офицер, оказавшийся русским. Он сказал, что догоняет свою воинскую часть. «А какую часть?» – спросил его Андрей. Но тот не ответил, только махнул рукой и быстро отошел от нас. Спустя примерно месяц мы снова увидели его уже в гражданской одежде весело шагавшим в колонне… бывших военнопленных.
Миновав городок Штольпен, в каком-то хуторе я и Женя Волчанский вечером 5 мая хотели зайти в один из домов, чтобы взять оттуда возможно оставленные хозяевами продукты. Однако у порога дома нас встретил пожилой мужчина, который вдруг поприветствовал нас на русском языке. Оказалось, он чех, в прошлую войну, как австрийский военнопленный, оказался в России, а потом стал легионером Чехословацкого корпуса. Вернувшись из России, он женился на немке и поселился на хуторе. На днях он отправил семью в Чехию, а сам остался ждать прихода русских. Этот чех поделился с нами новостями с фронта. Выяснилось, что он тайно слушал передачи по радиоприемнику. Утром он поймал сообщение из Праги – там поднялось восстание против немецких оккупантов. Радио сообщило, что на помощь к восставшим пришли русские солдаты в немецкой военной форме с нашивками, на которых имелись буквы РОА [5] .
5
Тела 300 убитых в боях с немцами власовских солдат и офицеров похоронили в Праге на Ольшанском кладбище. В 1993 году в газете «Комсомольская правда» за 8 мая я прочитал, что небольшая группа чехов и граждан других стран установила на могиле власовцев темный деревянный крест с белой надписью «РОА» и терновым венцом.
…Мы продолжали двигаться на юг, и наконец за городком Ломен на нашем пути появились высокие горы. Они были из песчаников, поросших хвойными деревьями, и кое-где представляли собой каньоны почти с вертикальными стенами и падающими по ним струями воды. Многие из нас, никогда до войны не бывавшие на Кавказе, в Крыму или на Урале, увидели горы впервые в жизни, и они потрясли нас своей красотой и величием и даже изменили наши планы. Еще накануне Женя Волчанский,
К вечеру 6 мая мы вышли на правый берег Эльбы, протекавшей между сплошными высокими зелеными горами и каньонами. Впереди на юге на большой высоте над левым берегом виднелись башни средневековой крепости – города Кёнигштайн. Обгоняя фуры с лошадьми и автомашины, перед наступлением ночной темноты мы добрались до очень живописного города Бад-Шандау, растянувшегося по правому берегу реки.
Место для ночлега выбрали у самого края воды. Было уже совсем темно, и лишь огонь от костра освещал место, где мы сидели и довольно шумно разговаривали. И вдруг я услышал знакомый голос, голос Сергея Кулешова, чей подарок – красноармейская гимнастерка – в это время был на мне. В конце июля прошлого года фельдфебель Хебештрайт отправил Сергея из Цшорнау в какой-то в другой лагерь, и с тех пор никто из нас о нем ничего не слышал. И вот произошла совершенно случайная встреча с ним. Оказалось, Сергей находится в бегах и направляется навстречу нашим войскам. Мы предложили Сергею присоединиться к нам, но он не согласился и, вскоре попрощавшись, исчез в ночной темноте. С тех пор я не видел Сергея до 1949 года, когда случайно увидел его в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького азартно играющим в волейбол на общегородском соревновании молодежи. Он тоже заметил меня и, когда игра закончилась, подошел ко мне. Затем наша дружба продолжалась вплоть до его кончины в 1965 году…
…После того как Сергей ушел, мне стало не по себе, что мы не последовали за ним, хотя охрана у нас быта не очень строга. Я сказал об этом Андрею, устроившемуся спать рядом со мной под открытым небом, и мы пришли к решению, что завтра утром, как бы то ни было, убежим.
7 мая часам к восьми мы подошли к городку Шмилка, миновали его и оказались на территории Чехословакии, а точнее – в ее Судетской области, населенной в основном немцами. Часам к одиннадцати мы увидели впереди город, называемый немцами Тэчен, или, по-чешски, Де-чин. Пока мы всматривались в этот город, находящийся примерно в 75 километрах севернее Праги, внезапно над ним появилась эскадрилья бомбардировщиков и штурмовиков. Они с ходу, не обращая внимания на огонь зенитной артиллерии, начали с низкой высоты бомбардировку и обстрел обеих частей города и мостов через Эльбу, по которым двигались немецкие войсковые соединения. После самолетов и долгого простоя колонны охранники приказали нам двигаться дальше. На повороте к железнодорожному мосту среди убитых и раненых находились не только военные, но и гражданские немцы, включая женщин и детей, и даже советские военнопленные. Наша колонна остановилась там из-за большого скопления людей. В этот момент сложилась очень благоприятная обстановка для побега. Вместе с Андреем и Женей мы подошли к Толе Шишову, Саше Гуляченко и трем нашим спутницам и сообщили им о намерении бежать. Однако они решительно заявили, что бежать надо всей компанией. Пришлось с этим согласиться. Убедившись, что охранников среди массы людей нигде не видно, мы повернули наши тележки влево от шоссе, на восток, и быстро зашагали вдоль железнодорожной колеи по крайней улице города, которая со стороны шоссе была плотно засажена деревьями, так как за ними охранники практически не могли нас увидеть.
Никто навстречу не попался и не гнался за нами. За городом мы увидели ряд стандартных деревянных бараков, окруженных колючей проволокой. Это был местный лагерь советских военнопленных. На всякий случай мы решили остановиться и понаблюдать, не охраняется ли лагерь часовыми. Но их не оказалось. Двое из нас забежали в лагерь, но он был совершенно пуст. Через час, сильно устав и мучаясь от жажды, мы осторожно вошли в большую и, казалось, совсем безлюдную деревню и остановились у крайнего дома на улице, идущей параллельно берегу Эльбы (по-чешски – Лабы). Андрей Маркин постучал в двери дома, но никто не отозвался. На кухне, как уже было в Германии, хозяева оставили набор продуктов, но часть их уже кто-то забрал до нас. Однако в подполе было полно картофеля, брюквы, кольраби, моркови, капусты и банок с консервированными овощами и фруктами. На втором этаже дома, где располагались три спальни, все постели на деревянных кроватях были аккуратно заправлены, никто их не тронул.