В нужное время
Шрифт:
– Может, стану сниматься в кино! – ослепительно улыбнулась Кармен. – Представляешь, увидишь меня на экране!
– Я бы лучше тебя просто так увидела, – грустно заметила Алекс, и на секунду в гостиной воцарилось молчание.
Эрик вышел, оставив мать и дочь наедине, но находился рядом, в кухне, на случай, если он понадобится Алекс. Он слышал, как дочь произнесла:
– Я по тебе скучала.
А Кармен, запнувшись на секунду, ответила:
– Я тоже. Правда, в Лас-Вегасе особо скучать некогда. Там так весело!
«Что она несет? – думал Эрик. – Ладно, она не любит дочь, сердцу не прикажешь. Но как насчет элементарного
Снова пауза, на сей раз долгая и неловкая, а затем Кармен спросила:
– Ну… как у тебя дела в школе?
Того, что дочь нарядилась ради нее, она тоже не заметила.
Дальше разговор тянулся медленно, неуверенно, с долгими паузами, и вскоре Кармен поднялась и с явным облегчением сказала, что ей пора. «Очень рада была тебя повидать», – добавила она, словно прощалась с не слишком близкой приятельницей. Эрик выглянул из кухни и увидел, что Кармен быстрым шагом идет к двери, а Алекс с настоящим отчаянием на лице почти бежит за ней следом. У порога она снова обняла мать, крепко-крепко прижалась к ней и не хотела отпускать. Наконец Кармен высвободилась из ее объятий, торопливо чмокнула дочь в макушку и, пробормотав, что ей пора, переступила порог.
– Я люблю тебя! – крикнула Алекс.
Ответа не было – лишь простучали каблучки по лестнице, а через несколько секунд внизу хлопнула дверь автомобиля и взревел мотор.
Алекс бросилась к отцу и горько зарыдала. Он усадил ее на диван, и они долго сидели обнявшись. Алекс безутешно плакала, Эрик гладил ее по голове и по плечам, понимая, что нет слов, способных ее утешить. Пожалуй, сейчас он впервые по-настоящему ненавидел бывшую жену – за то, что она делает с дочерью. За то, что своим бездумным эгоизмом наносит ей раны, какие вся его любовь не в силах исцелить, – раны, шрамы от которых останутся с Алекс до конца жизни.
– Она не сказала, когда вернется! – всхлипнув, проговорила дочь.
«И что любит тебя, не сказала тоже», – мысленно добавил Эрик.
– Наверное, она сама не знает своих планов, – мягко промолвил он. Все его душевные силы сейчас уходили на то, чтобы не выразить своего гнева на Кармен, а вместо этого придумать для дочери какое-нибудь утешение. – Но она была рада, что с тобой увиделась, – добавил он.
– Тогда почему так быстро ушла? – прорыдала Алекс.
– Мама спешила в Нью-Йорк.
В тот день дочь долго не могла успокоиться, и Эрик видел, что тяжелые мысли о матери преследовали ее и много недель спустя. Это второе предательство Кармен Алекс пережила острее, чем первое, ведь теперь она была взрослее и понимала больше. А Кармен снова будто растворилась в тумане: ни телефонных звонков, ни писем, ни обещаний вернуться.
Через месяц она прислала Эрику свой новый адрес в Лос-Анджелесе для ежемесячной высылки денег, но дочь так и не услышала от нее ни слова.
А полгода спустя, ночью, в доме раздался телефонный звонок. Эрик снял трубку. Незнакомый голос, молодой и неуверенный, произнес: что это друг Уинса. Кармен и Уинс мертвы. Гнали по шоссе, пьяный водитель вылетел на встречную полосу, оба погибли на месте. Подробностей он пока не знает. Решил, что надо сообщить родственникам, но никаких родственников Кармен, кроме бывшего мужа, найти не сумел.
Целый час после этого звонка Эрик сидел, глядя в пустоту и размышляя об одном: что же теперь он скажет Алекс? Ей всего девять лет.
Не сразу решился он обрушить на Алекс страшную весть. Наконец сообщил об этом – в пасмурный субботний день, после завтрака – и понял, что это выражение ошеломления и ужаса на детском личике будет преследовать его всегда.
– Неправда! Ты врешь! – завопила Алекс, бросилась к себе в спальню и с грохотом захлопнула дверь.
Войдя к ней, Эрик нашел ее на кровати: спрятав голову под подушку, дочь горько рыдала и никак не могла успокоиться.
В тот же вечер Эрик позвонил другу Уинса и спросил о похоронах. Выяснилось, за телом Уинса приехали из Сан-Диего родители, а Кармен лежала в морге, никому не нужная. Ее мать в Гаване давно умерла, других родных – или друзей достаточно близких, чтобы озаботиться ее посмертной судьбой, – у нее не было.
Эрик сказал, что займется этим сам, и попросил связать его с моргом в Лос-Анджелесе. Тут же, не сходя с места, позвонил в бостонское похоронное бюро и обо всем договорился. Он не хотел, чтобы Кармен лежала где-то в Калифорнии в безымянной могиле. Пусть покоится на семейном кладбище, рядом с его первой женой; а Алекс знает, где похоронена мать, и сможет приходить к ней, когда станет постарше.
На следующий день, выйдя из комнаты с красными и опухшими глазами, дочь молча протянула отцу листок бумаги.
Стихи – маленькое стихотворение о матери. По-детски наивное, оно, однако, поражало силой и свежестью чувств; в нем ясно ощущался пробуждающийся талант, и еще более – неизмеримая любовь. Любовь безответная, страдающая, но способная преодолеть свое страдание и подняться над ним. Непостижимо, думал Эрик, что Кармен, эта бабочка-однодневка, красивое пустоголовое существо, неспособное любить никого, кроме себя, сумела пробудить в дочери такое чувство.
Глава 4
Алекс всегда была очень близка с отцом, особенно после того, как они остались одни, но смерть Кармен сблизила их еще больше. Со временем Алекс оправилась от потрясения, вызванного смертью матери. Жизнь ее вошла в прежнюю колею, пожалуй, стала даже спокойнее, поскольку теперь девочку не мучили напрасные надежды и тщетные ожидания того, что однажды мама приедет или позвонит.
Еще больше прежнего Алекс пристрастилась к книгам. Серию про Нэнси Дрю они с отцом закончили пару месяцев назад, и Эрик решил, что пора уже ей потихоньку переходить на взрослые книги. Начать можно, пожалуй, с «дамских» детективов, спокойных и не страшных, вроде Агаты Кристи. Так он и сделал – и новыми героями Алекс стали Эркюль Пуаро и мисс Марпл: вместе с ними, шаг за шагом, она распутывала изощренные преступления и приходила в восторг, когда удавалось самой найти разгадку раньше, чем сыщик объявлял ее изумленным читателям.
Алекс не только читала, но и сочиняла. Преподаватель литературы в четвертом классе отмечал, что у нее явный поэтический дар. В пятом классе Алекс получила первый приз за душераздирающий рассказ о девочке, у которой убили маму. А через два года после смерти Кармен, когда Алекс училась в шестом классе, учитель литературы мистер Фарбер позвонил Эрику на работу и попросил завтра зайти в школу. Голос его звучал серьезно, даже мрачно, будто Алекс что-то натворила. Эрик недоумевал: до сих пор у его дочери не возникало проблем в школе! Самой Алекс он решил ничего не говорить, пока не выяснит у учителя, в чем дело.