В нужное время
Шрифт:
В школу Эрик отправился с некоторым трепетом – и волнение его только усилилось, когда учитель с хмурой гримасой протянул ему шесть тетрадных листочков, исписанных старательным детским почерком.
– По-моему, вам следует это прочесть, мистер Уинслоу, – сообщил он похоронным тоном. – Мы с коллегами не знаем, что и думать!
«Что же она такое написала?!» – размышлял Эрик, принимая листочки. Объяснилась в ненависти кому-то из учителей? Пригрозила покончить с собой? Физиономия мистера Фарбера заставляла предполагать самое худшее.
Но ничего подобного: дочь написала
Алекс писала смело и уверенно, с мастерством, не характерным для одиннадцатилетнего ребенка. На первой странице она описала место действия и представила читателю персонажей. Вторую посвятила завязке сюжета, причем весьма умелой, заставляющей заинтересоваться и гадать, что произойдет дальше. Все шло хорошо до третьей страницы, но там случилось убийство: жестокое, кровавое, в лучших традициях любимых триллеров Эрика. На четвертой на сцене появился детектив, обаятельный и циничный, готовый даже над свежим трупом отпускать сомнительные шуточки. Сюжет развивался стремительно: на пятой странице действие совершило несколько неожиданных поворотов, а на шестой детектив разоблачил убийцу, человека, которого никто (и даже сам Эрик) не подозревал!
«Отличная работа! – думал Эрик. – Такой рассказ сделал бы честь и взрослому писателю! Похоже, не зря я приучал Алекс к детективам!»
Гордо улыбаясь, он вернул сочинение учителю. Но тот почему-то не разделял его радости.
– Вы понимаете, – проговорил он, сверля отца суровым обвиняющим взглядом, – что для одиннадцатилетней девочки ненормально писать подобное? Фантазии о насилии у ребенка – повод как минимум для консультации у психолога! Вы знали, что она страдает такими фантазиями?
– Нет, не знал, но, честно, я впечатлен, – ответил Эрик, не совсем понимая, чем озабочен учитель.
– Мистер Уинслоу, улыбаться здесь нечему! Рассказ вашей дочери свидетельствует о том, что у нее серьезные психологические проблемы!
– А по-моему, – возразил Эрик, оскорбленный в лучших чувствах, – он свидетельствует о том, что у моей дочери несомненный талант. Это рассказ уже сложившегося писателя. Построение сюжета безупречно, а развязка удивила даже меня. Я постоянно читаю детективы и триллеры, это мое хобби, и мы с Алекс часто их обсуждаем. Она многому научилась у моих любимых авторов.
– Понимаете ли вы, насколько нездорово для ребенка в столь юном возрасте фантазировать о жестоких убийствах? Да дети не должны даже знать о таких вещах! Взгляните еще раз на рассказ – он как будто сочинен взрослым человеком!
– По-моему, это комплимент ее писательскому мастерству. Моя Алекс сумела написать рассказ, который всерьез вас напугал, – чего же лучше?
– Это не повод для шуток, мистер Уинслоу! – воскликнул учитель. – Отнеситесь к этому серьезно!
– Куда уж серьезнее! – возразил Эрик. – Несколько лет назад дочь призналась мне, что, когда вырастет, хочет писать детективы. Тогда я не принял это всерьез – и, видимо, напрасно. У нее талант, его нужно развивать. Полагаю, курсы писательского мастерства ей очень пригодятся. – Он поднялся
Учитель протянул Эрику листочки, а затем пожал ему руку с такой гримасой на лице, словно дотронулся до гремучей змеи.
– Имейте в виду, вы нанесете ей серьезный психологический ущерб, если будете поощрять подобное!
«Поощрять»? Да, черт возьми, именно этим Эрик и собирался заняться! Домой он летел как на крыльях, переполненный радостью и отцовской гордостью.
За ужином из энчиладас и риса по-испански, приготовленных Еленой, и салата, нарезанного самим Эриком, он заговорил с Алекс о ее рассказе.
– Сегодня я был в школе, – сообщил Эрик, отложив в сторону аппетитный пирожок – любимое его блюдо, не считая домашних тортильяс. – Меня вызвал твой учитель литературы.
– Мистер Фарбер? – удивилась Алекс. Она явно не предполагала, что ее рассказ мог вызвать в школе такое волнение умов. – А что случилось?
– Ты описала убийство, которое чертовски напугало его. Он решил, будто у нас в доме нездоровая атмосфера или что-то в таком роде. Рассказ действительно потрясающий. Как ты до такого додумалась?
Дочь просияла, довольная похвалой отца.
– Ну… я вспомнила ту книгу, которую ты мне читал на прошлой неделе, и взяла ее за образец, однако детали придумала сама. А когда сочиняла убийство, постаралась сделать его как можно страшнее, но все-таки не слишком, иначе читатели поймут, что на самом деле такого не бывает, и получится не страшно, а смешно. Еще я старалась писать как можно короче, но так, чтобы все было ясно. И конец сделать совсем неожиданным, чтобы всех удивить!
– Что ж, милая, это тебе удалось! Я читал с интересом с первой же страницы, а в конце прямо рот раскрыл от удивления. Похоже, у тебя настоящий талант!
«И пишешь ты, как мужчина», – мысленно добавил он. В рассказе Алекс совсем не было тех «соплей», что обычно отталкивали Эрика в «дамских» детективах: она не смягчила ситуацию, не навязывала героям примирение или счастливый конец, не пускалась в сентиментальные рассуждения об их чувствах – напротив, писала сжато и жестко, не щадя ни персонажей, ни читателя.
– Это замечательно, – добавил он. – Я впечатлен! Если будешь над этим работать, то станешь хорошим писателем!
Творчество Алекс они обсуждали до конца ужина. Дочь рассказала об идее для следующего рассказа, а отец посоветовал ей больше не показывать свои детективные истории мистеру Фарберу.
– Лучше пиши такие рассказы дома, для себя, – сказал он. – Мистер Фарбер их явно не оценит. – И со смехом добавил: – А ему сдавай сочинения про птичек и бабочек, чтобы он не посадил меня в тюрьму!
Конечно, папа шутил, и все же Алекс не понимала, почему ее рассказ испугал и возмутил учителя. Чувствовалось нечто странное, неправильное в том, что ее любимое увлечение приходится скрывать. Но это была мелочь в сравнении с главным: папе понравилось! Папа ею гордится! Он говорит, что она может стать настоящим писателем!