В Объятиях Соблазна
Шрифт:
— Господи, миледи, и не страшно вам в этакое логово разврата соваться? — пролепетала Ханна, во все глаза глядя на неприступный фасад. — Может, ну его, это наследство? Вернемся лучше в нашу добрую старую Англию от греха подальше!
Как было заманчиво поддаться на уговоры Ханны, плюнуть на все и сбежать! Но разум подсказывал — второго шанса не будет. Сейчас или никогда.
«Ты сможешь, Лиззи! — приказала я себе. — Ты выдержишь эту неделю. Ты будешь сильной. Ты выйдешь победительницей из этого испытания, чего бы это ни стоило.
С замиранием сердца я переступила порог палаццо. Несмотря на то, что это был уже не первый мой визит в обитель порока, увиденное вновь поразило меня до глубины души. В дневном свете бесстыдство здешних интерьеров предстало во всей красе, заставив густо покраснеть.
С холста на стене все так же кокетливо улыбалась обнаженная нимфа, прикрывающая наготу лишь гроздью винограда. Напротив красовалась статуя сатира с вызывающе выпяченным торсом. А в нише чуть поодаль угадывалась мраморная группа, изображающая сплетенные в экстазе тела.
Куда ни кинь взгляд — всюду сквозили фривольные намеки, будоражащие фантазию. Даже в мозаичных узорах на полу, если приглядеться, можно было различить нечто непотребное. Я зарделась пуще прежнего, спеша отвести взгляд от особо откровенных участков.
Щеки пылали от смущения, а сердце колотилось так, что впору было испугаться за корсет.
Навстречу нам, призывно покачивая бедрами, выплыла роскошная брюнетка в алом платье, которое было больше похоже на ночную сорочку. Ее точеную фигуру облегал тончайший шелк, не столько скрывающий, сколько подчеркивающий каждый изгиб и выпуклость. В руке красотка элегантно держала длинный мундштук, а на полных губах играла двусмысленная полуулыбка.
— Добро пожаловать, синьорина Элизабет! — проворковала она, обдавая нас клубами душистого табачного дыма. — Меня зовут Лаура, пока экономка Джованна распекает слуг и кухарок, я тут за главную. Располагайтесь, будьте как дома. Синьор Марко сейчас подойдет. Он вам все покажет и расскажет.
С этими словами она смерила меня долгим, оценивающим взглядом, от которого бросило в жар. В темных глазах куртизанки промелькнуло странное выражение — не то снисходительность, не то вызов. Словно она уже записала меня в разряд соперниц и примеривалась, как поставить на место.
Я гордо вскинула подбородок, не желая уступать. Пусть я здесь недолго, но я леди до мозга костей и тем более хозяйка! И не потерплю пренебрежения от продажной девки, будь она хоть трижды «за главную».
— Благодарю за радушный прием, Лаура, — процедила я с ледяной вежливостью. — Не извольте беспокоиться, мы с мисс Симмонс вполне способны о себе позаботиться. Просто проводите нас в отведенные покои, и на этом ваши хлопоты закончатся.
Лаура удивленно вскинула безупречные брови, но кивнула и двинулась вглубь дома, призывно виляя бедрами. Мы с Ханной поспешили следом, стараясь не глазеть по сторонам. Ведь
Висячие светильники в виде обнаженных дев, цветочные гирлянды, подозрительно напоминающие части тела, зеркала в золоченых рамах, такие огромные, что впору заподозрить в них потайные окошки для подглядывания… У меня голова шла кругом от этого карнавала плотских удовольствий.
Полураздетые девицы то и дело выглядывали из-за портьер и ширм, провожая нас любопытными взглядами. Они шептались, хихикали и тут же прятались, стоило мне повернуть голову. Одна рыжая особа даже помахала мне рукой, подмигнув и послав воздушный поцелуй.
Я старательно делала вид, что не замечаю этих вызывающих знаков внимания. Леди не пристало глазеть на падших созданий, даже если те так и лезут на глаза. Я гордо шествовала вперед, сосредоточив взгляд на точеном затылке Лауры. Увы, даже это не спасало от вездесущей непристойности.
Сама Лаура, казалось, только и ждала повода продемонстрировать свои прелести. Каждое ее движение, каждый жест были преисполнены вызывающей чувственности. То оближет губы, то поправляет выбившийся локон, то качнет бедрами, будто невзначай задев меня шелковым подолом.
Она вела себя так, словно пыталась загипнотизировать, одурманить, вовлечь в свой мир порока и разврата. Голос ее журчал, обволакивал, проникал под кожу.
Ханна жалась ко мне, комкая в пальцах передник. Бедняжка тоже выглядела потрясенной и перепуганной. Еще бы, в нашем благочестивом Лондоне такие нравы и представить немыслимо! Чувствую, нам еще не раз придется краснеть и отводить глаза за время пребывания здесь.
Тем временем Лаура привела нас на второй этаж, к высоким двустворчатым дверям.
— Ваши покои, синьорина, — объявила она с усмешкой. — Прошу, располагайтесь. А где ваш багаж?
— Не могли бы вы послать кого-нибудь из слуг в порт? Чтобы проследить за его доставкой?
Лаура понимающе улыбнулась и покачала головой:
— Не извольте беспокоиться, синьорина Элизабет. Я немедленно распоряжусь, чтобы ваш багаж доставили прямиком в палаццо. А до тех пор — не стесняйтесь пользоваться гардеробом вашей почтенной тетушки Беатрис. Уверена, там найдется немало нарядов, достойных юной леди… хотя, возможно, и не столь целомудренных, как ваши английские платьица, ха-ха!
Я почувствовала, как щеки вспыхнули от смущения и гнева. Вот наглая девка! Смеет насмехаться над целомудрием, словно это какой-то недостаток!
— Благодарю за любезное предложение, Лаура, — процедила я сквозь зубы. — Но, боюсь, наши с тетей вкусы несколько… различаются. Так что я предпочту дождаться собственного гардероба.
Мое возмущение встретило непроницаемую маску:
— Как будет угодно сеньора. Отдыхайте пока, приводите себя в порядок. Вода для вас уже греется, ванную сможете принять через час, а ужин будет подан ровно в восемь.