В Объятиях Соблазна
Шрифт:
Тут же мысленно отвесил себе оплеуху.
И все же… Что-то царапало изнутри, не давая покоя. Какое-то странное, тревожное предчувствие. Я тряхнул головой, пытаясь избавиться от непрошенных мыслей.
— Ладно, хватит с меня твоего веселья! — проворчал я, делая приятелю знак покинуть кабинет. — Иди давай, комедиант хренов. И чтобы ни слова больше про эту дурацкую затею! Не то голову оторву, понял?
Лучано покорно вскинул руки, признавая поражение. Впрочем, глаза его по-прежнему озорно поблескивали. Он картинно раскланялся и, помахивая шляпой, двинулся к выходу. Но
— Слушай, Марко, — протянул он с небрежной ухмылкой, — а может, ну ее, эту англичанку? Если она тебе так в тягость, я с радостью приютил бы эту розочку. Уж я-то нашел бы, как превратить чопорную мисс в покладистую киску.
— Даже не думай! — прорычал я, сам не понимая, с чего вдруг так завелся. — Не смей и близко к ней подходить, понял?
Лучано расплылся в торжествующей улыбке.
— Ого, да ты никак ревнуешь? — хохотнул он, поигрывая бровями. — Вот уж не думал, что наш Марко так трепетно относится к невинным девицам. Или все дело в том, что она особенная?
Я только зубами скрипнул.
— Просто не люблю, когда трогают мои вещи, — процедил я, стараясь говорить равнодушно. — Палаццо теперь мое, а значит, и все, что в нем — тоже.
— Ну-ну, — хмыкнул Лучано, снова направляясь к двери. — Смотри, как бы эта «вещь» тебя самого не заполучила. Хотя, если наиграешься — я всегда готов открыть объятия для прекрасной розы Альбиона.
— Пошел вон! — рявкнул я, швыряя в него чернильницей. Лучано расхохотался, ловко увернувшись, и был таков.
Я сжал кулаки, чувствуя, как бешено колотится сердце. Проклятье, что со мной такое творится? Я же не мальчишка, в самом-то деле! Подумаешь, какая-то там заносчивая англичанка. Да у меня таких красоток — как собак нерезаных, стоит только свистнуть. И с чего вдруг так переполошился, стоило Лучано предложить взять ее в оборот?
Тут перед моим мысленным взором возникло точеное личико мисс Элизабет — огромные глаза цвета грозового неба, горделивый излом бровей, своенравно вздернутый подбородок. Представил, как Лучано сжимает ее в объятиях, шепчет на ушко скабрезности, залезает наглыми лапищами под юбки…
От этой мысли внутри что-то болезненно сжалось. Я поморщился и плеснул себе еще виски. Нет, я определенно сошел с ума — ревновать какую-то англичанку, которую впервые увидел день назад! Надо взять себя в руки и не поддаваться на провокации. В конце концов, я здесь главный, и мне решать, чем закончится эта партия.
* * *
Э лизабет
Ровно без двух минут восемь я стояла перед зеркалом, придирчиво оглядывая свое отражение. На мне было элегантное вечернее платье из темно-синего шелка — одно из самых скромных и закрытых, что удалось отыскать в гардеробе тетушки Беатрис.
Высокая талия была подчеркнута широким поясом, расшитым серебряной нитью. Глубокий вырез декольте скромно прикрывала прозрачная накидка из тонкого тюля, присборенная у шеи и спускающаяся на плечи. Длинные узкие рукава облегали
Золотистые локоны я уложила в аккуратную прическу, разделив волосы на прямой пробор и собрав их в низкий пучок на затылке. Надо лбом были оставлены несколько завитых прядей, обрамляющих лицо.
Из украшений я выбрала только жемчужные серьги и тонкий браслет — скромно и достойно. На бледной шее мерцало бриллиантовое колье — последнее напоминание о беззаботной лондонской жизни.
Словом, я была воплощением элегантности и утонченности. И пусть под маской невозмутимости пряталась дрожащая от волнения девушка — сегодня я не имела права на слабость. В этом мире хищников и акул любой намек на страх станет фатальным.
— Ну как? — спросила я у Ханны, поправляя выбившийся завиток. Спина словно окаменела от напряжения, а сердце билось где-то в горле. Господи, благослови и помоги устоять!
Служанка только всплеснула руками, с восхищением оглядывая меня с головы до ног:
— Ах, мисс, да вы красавица! Ну точно принцесса. Уж в этом платье вам сам черт не брат. Глядишь, враз победите всех этих греховодников одним своим видом.
Я слабо улыбнулась. Спасибо на добром слове, милая Ханна. Надеюсь, ты права, и моя внешность станет лучшим оружием. В конце концов, леди должна блистать в любых обстоятельствах. Даже если внутри у нее все дрожит от страха.
Сделав глубокий вдох и расправив плечи, я решительно двинулась к двери. Ханна засеменила следом, но я её остановила.
— Ханна, прошу, запрись в комнате на ключ. Незачем тебе мараться об этот вертеп.
— Но как же вы, мисс? — пролепетала Ханна, глядя на меня круглыми от ужаса глазами. — Неужто одна пойдете в этот гадюшник?
— Я справлюсь, — твердо ответила я, хотя голос мой дрожал.
Ханна покорно присела в реверансе и, бросив на меня последний тревожный взгляд, осталась в комнате. Я перевела дух. Вот и славно, хоть об одной дорогой мне душе можно не беспокоиться.
Гордо вскинув подбородок, я распахнула дверь и шагнула в коридор. Каблучки зацокали по мраморным плитам, шелка зашуршали в такт шагам. Мимо проплывали все те же фривольные картины и статуи, но сейчас мне было не до них. Я словно шла на эшафот — с замиранием сердца, но и с какой-то отчаянной решимостью. Будь что будет!
Вдруг у лестницы мелькнула знакомая фигура. Я замерла, как громом пораженная. Марко Альвизе собственной персоной, небрежно облокотившись на перила, явно поджидал меня.
Он был неотразим в элегантном бархатном сюртуке цвета бургундского вина с золотым шитьем на обшлагах и отворотах. Узкие брюки со штрипками безупречно облегали стройные ноги, подчеркивая крепкие икры и бедра. Начищенные до блеска туфли с изящными пряжками довершали безупречный облик.
Золотистый шейный платок небрежно повязан на шее, гармонируя с парчовым жилетом тончайшей работы. Длинные пальцы, увенчанные аккуратными ногтями, небрежно поигрывали тростью с серебряным набалдашником, украшенным филигранью.