В Объятиях Соблазна
Шрифт:
Он послал мне откровенно восхищенный взгляд, от которого по спине побежали мурашки. Смутившись, я уткнулась в тарелку. Ох, что-то мне подсказывает, что этот поединок острословия был только началом. И Марко явно не прочь подлить масла в огонь. Ну что ж, посмотрим, кто кого!
Глава 9
Элизабет
Шумные пересуды вокруг моей персоны не утихали, сменяясь то похабными шуточками, то едкими замечаниями в адрес моей чопорности. Я старательно делала вид, что увлечена ужином, хотя кусок
— Друзья, я просто сгораю от любопытства! — провозгласила она, прищурившись. — Скажите, леди Элизабет, неужели вы и впрямь намерены изменить нравы в этом милом палаццо? Неужто наши девочки отныне станут паиньками и молитвенницами? Какая жалость!
Она картинно всплеснула руками. Гости дружно загоготали, предвкушая занятную перепалку. Я медленно подняла глаза, отодвигая тарелку.
— Помилуйте, синьора, о чем вы? — произнесла я елейным голоском. — С чего вы взяли, что я собираюсь обращать кого-то в святых? Упаси боже, у меня и в мыслях нет перевоспитывать ваших… хм… девочек. В конце концов, не мне судить, кто из нас без греха. Здесь каждый развлекается в меру своей испорченности.
Повисла звенящая тишина. Дамы таращились на меня с возмущением пополам с любопытством. Кавалеры ухмылялись с нескрываемым интересом. Похоже, намек на всеобщую греховность здесь пришелся не по вкусу.
Внезапно Умберто Барбариго хитро прищурился и громко поинтересовался, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Интересно, а как изменятся порядки в нашем милом палаццо с новой хозяйкой? Неужто прекратятся наши обожаемые игрища? Вот, помнится, тетушка Беатрис обожала устраивать охоту, когда девицы…
Он многозначительно подмигнул и собирался продолжить, но тут Марко громко откашлялся, заставив Умберто прикусить язык.
— Полагаю, синьорине Элизабет еще рановато посвящать в некоторые… м-м-м… тонкости нашего времяпрепровождения, — мягко, но настойчиво произнес он, бросив на приятеля красноречивый взгляд. И тут же ловко сменил скользкую тему: — Лучше поведайте-ка нам, дорогая, как вам венецианская кухня? Надеюсь, наши яства пришлись вам по вкусу?
Гости заулыбались с облегчением, радуясь, что неловкий момент миновал. Я же почувствовала, как к щекам приливает краска. Охота? Девицы? Это что же, намек на какие-то непотребные игрища с распутницами? Святые угодники, в какой вертеп я попала!
Но я постаралась ничем не выдать своего смятения. В конце концов, рано или поздно мне придется столкнуться с истинной сутью здешних нравов. И я должна быть готова дать отпор любым домогательствам и провокациям.
— О, венецианские блюда просто восхитительны! — защебетала я с преувеличенным воодушевлением. — Такие изысканные сочетания вкусов, такая утонченная подача! Право, я в полном восторге.
Я одарила управляющего ослепительной улыбкой, втайне поблагодарив его за своевременное вмешательство. Марко, конечно, тот еще прохвост, но хотя бы умеет вовремя обуздать не в меру разошедшихся прихлебателей. И на том спасибо.
Увы, передышка была недолгой. Не успела я насладиться нежным ризотто с лангустинами, как Лукреция
— Ах, Элизабет, милочка, — пропела она елейным голоском. — А правду говорят, что англичанки такие недотроги? Ну скажите честно, неужели вам никогда не хотелось… м-м-м… чуточку поразвлечься? По-настоящему, без чопорных церемоний?
По залу прокатилась волна смешков. Мужчины загорелись плотоядным интересом, дамы прятали ухмылки за веерами. А Лукреция буквально сверлила меня взглядом, словно змея, гипнотизирующая кролика.
Я почувствовала, как во мне закипает ярость. Ах ты, старая интриганка!
— Поразвлечься? — елейно протянула я, округлив глаза. — О, непременно, синьора! Взять хотя бы вчерашний вечер — как я упоительно развлекалась, перечитывая трактат Фомы Аквинского «О целомудрии и других добродетелях». Такая умственная щекотка, такой восторг души! Никакие плотские утехи не сравнятся.
Повисло ошеломленное молчание. Матроны вытаращили глаза, кавалеры нервно заерзали. Даже Марко, кажется, слегка опешил от моей богословской тирады. Одна лишь Лукреция побагровела и стиснула веер так, что он жалобно хрустнул.
— Ну разумеется, — процедила она. — Только этого и следовало ожидать от чопорной англиканки. Небось еще девственница?
По залу прокатился громовой хохот вперемешку с непристойными выкриками. Но мне было плевать. Я лишь презрительно вздернула бровь:
— Боюсь, этот вопрос вы адресуете не по адресу, синьора. Я предпочитаю держать при себе то, что у меня под юбками. И уж точно не намерена делать из невинности публичный аттракцион. В отличие от некоторых.
Лукреция гневно раздула ноздри, но ответить не успела. Потому что Марко вдруг расхохотался — открыто и с явным восхищением:
— Элизабет, вы неподражаемы! Какой язычок, какая отповедь! Да вы рождены царить в этом змеюшнике. Поверьте, вскоре вы еще всех нас очаруете… или построите. Лично я заранее трепещу!
Он послал мне многозначительный взгляд, от которого мурашки побежали по коже. А по залу вновь пронесся смешок — на сей раз какой-то нервный и угодливый. Видимо, мнение Марко имело немалый вес в этом обществе гедонистов.
Я же вновь уткнулась в тарелку, избегая встречаться с ним глазами. Ох, Марко, Марко! Не знаю уж, друг ты мне или враг. Но одно ясно — с тобой шутки плохи. Лучше держаться от тебя подальше… иначе я рискую спалить себе не только язык, но и сердце. А этого допустить никак нельзя!
Остаток ужина прошел на удивление мирно. Разве что Джакомо Строцци попытался завести светскую беседу о новомодных увлечениях аристократии:
— А вы знаете, душечка Элизабет, — промурлыкал он, — в Венеции сейчас страшно модно устраивать спиритические сеансы. Говорят, на них порой такое происходит, что потом неделю в себя прийти не можешь!
Он многозначительно подвигал бровями. Дамы захихикали, кавалеры понимающе заулыбались. Я же изобразила вежливую полуулыбку:
— Благодарю за новость, синьор Строцци. Но, боюсь, потусторонние развлечения — это не по моей части. Я предпочитаю иметь дело с миром живых… хотя, судя по нынешней компании, порой это нелегко отличить.