В Объятиях Соблазна
Шрифт:
С этими словами куртизанка впорхнула в комнату и принялась распахивать шторы и поправлять покрывала, как ни в чем не бывало. Я стояла на пороге, комкая перчатки и не зная, как реагировать. Вот наглость! Еще и распоряжается тут, словно я в гостях, а не хозяйка дома.
Словно почуяв мои мысли, Лаура обернулась и одарила меня очередным лукавым взглядом. В вырезе платья призывно колыхнулась роскошная грудь.
— Что-то не так, синьорина? — промурлыкала Лаура, чуть склонив голову набок и обволакивая меня взглядом из-под полуопущенных ресниц. — Вы кажетесь такой напряженной,
Последнюю фразу она произнесла почти шепотом, интимно понизив голос. Ее темные глаза горели многообещающим огнем, а язык слегка скользнул по алым губам в недвусмысленном намеке. Взгляд куртизанки скользнул по моей фигуре, задержавшись на краткий миг на округлостях груди, и снова вернулся к лицу. Все в Лауре, от облегающего платья до призывной позы, буквально кричало о готовности удовлетворить любые, даже самые смелые желания.
— Благодарю за крайне навязчивое предложение, Лаура, — процедила я сквозь зубы, сверкнув глазами от гнева. — Но я не нуждаюсь в вашей сомнительной «помощи», ни сейчас, ни впредь. Ваши вульгарные намеки оскорбительны и отвратительны. Советую вам хорошенько запомнить, что я не одна из ваших развратных клиенток, а ваша хозяйка. И я не потерплю фамильярности и непотребных домогательств, особенно от прислуги. Держите свои грязные мыслишки при себе и не смейте более делать мне столь гнусные предложения, если не хотите вылететь отсюда в два счета. Я ясно выразилась?
К моему удивлению, Лаура и не думала испугаться или устыдиться. Напротив, губы ее растянулись в еще более наглой ухмылке, а в темных глазах полыхнул холодный огонь. Казалось, мой яростный отпор лишь позабавил и раззадорил ее, как непокорная дичь охотника.
— Как пожелаете, моя госпожа, — почти промурлыкала она, приседая в издевательском реверансе. — Я всего лишь хотела услужить, но раз вы столь щепетильны… Что ж, буду теперь знать, что наша английская роза — само целомудрие и добродетель. По крайней мере, на словах.
С этими словами Лаура выпрямилась и, дерзко задрав подбородок, вышла прочь. Напоследок она одарила меня долгим многозначительным взглядом через плечо, обещающим, что это еще не конец. От нее остался лишь тяжелый, удушливый шлейф дыма и приторных духов, от которого мутило и кружилась голова.
Я с облегчением захлопнула дверь и без сил прислонилась к ней спиной. Боже, что это была за схватка! Мне казалось, будто я сражалась не с женщиной, а с тигрицей, готовой в любой миг наброситься и вонзить когти.
— Ханна, ты видела? — выдохнула я, комкая многострадальные перчатки. — Эта Лаура, она… она так… Боже, у меня нет слов! Неужели тетя Беатрис водилась с подобными особами? И что, теперь мне целую неделю этот кошмар терпеть?
Ханна сочувственно заохала, присаживаясь рядом и поглаживая меня по руке:
— Ох, мисс Лиззи, не слушайте вы эту итальяшку-развратницу! Видала
Ханна аж покраснела от праведного гнева, явно готовая броситься на защиту моей чести с кулаками. Я невольно улыбнулась, тронутая ее преданностью.
— Спасибо, Ханна. Ты настоящий друг. Не знаю, что бы я без тебя делала в этом змеюшнике.
— И не сомневайтесь, мисс! — решительно кивнула нянька. — Уж я-то в обиду вас не дам.
Я слабо улыбнулась, благодарная за поддержку. Что бы я делала без своей здравомыслящей Ханны! Но в глубине души понимала — рано или поздно придется выйти из укрытия и встретиться со страхами и Марко лицом к лицу. А уж он постарается, чтобы эта неделя стала для меня незабываемой. В самом скверном смысле слова.
На негнущихся ногах я добрела до кровати и опустилась на край, чувствуя, как голова идет кругом. Даже здесь, в отведенных мне покоях, царил дух вызывающей роскоши и сладострастия. Шелковые простыни, муаровые портьеры, игривые пастушки на фресках… Даже в изгибах мебели чудился намек на что-то порочное и манящее.
Я зарделась, вспомнив полные призывного жара глаза Лауры. О Боже, и эта куртизанка еще предлагала мне свои услуги! Словно я могу быть заинтересована… Словно мы на одной ступени распущенности! Какая вопиющая наглость!
Тут мой взгляд упал на прикроватный столик — и сердце пропустило удар. Прямо на полированной поверхности красного дерева лежала внушительная стопка книг в кричащих обложках. Неужели?..
Не веря своим глазам, я потянулась к верхнему тому. Перевернула — и задохнулась от стыда и гнева. С фривольной гравюры на меня смотрела парочка в весьма откровенной позе, а витиеватая надпись на французском не оставляла сомнений в содержании. Господи, это же «Любовные похождения Сатаны»! Запрещенный роман, ходивший по рукам в Лондоне, вызывая у благонравных матрон обмороки, а у охочих до скандалов щеголей — скабрезные шуточки.
И такое — в моей комнате! Дрожащими руками я отшвырнула непотребную книжонку и схватила следующую. «Жизнь венецианских куртизанок», «Искусство обольщения», «Тайны альковных утех»… С каждым названием щеки мои пылали все ярче, а в груди клокотало негодование пополам со жгучим стыдом.
Кто, ну кто додумался подложить мне эту мерзость? Не иначе как Марко — в своей излюбленной манере издеваться и смущать меня. Вот ведь хам! Думает, я растеряюсь, сбегу? Ну уж нет! Я леди, а не какая-нибудь впечатлительная пансионерка.
— Мисс Элизабет, да что ж это делается-то! И не стыдно им, ироды, такую пакость в вашу комнату тащить? Ой, беда-беда… Не иначе как испытание вам ниспослано, силу духа проверить. Но вы держитесь, не поддавайтесь на провокации!
Я только стиснула зубы, борясь с подступающими слезами унижения. Ханна права, это проверка. И я ее пройду, чего бы мне это ни стоило! Не стану я потехой для всяких там распутников.
Словно в ответ на мои мысли, в дверь требовательно постучали. Мы с Ханной переглянулись.