В Объятиях Соблазна
Шрифт:
— Ох, мисс Элизабет, что вы делаете! — всполошилась Ханна, подбегая ко мне с полотенцем. — Вы же поранитесь!
— Ничего, — процедила я сквозь зубы. — Лучше уж пара царапин, чем это мерзкое ощущение. Все мое тело будто облепили липкие грязные лапы!
Ханна сочувственно поцокала языком, промокая мое пылающее лицо мягкой тканью. Ее прохладные пальцы принялись втирать в кожу какую-то душистую мазь — кажется, лавандовую. Я блаженно прикрыла глаза, чувствуя, как напряжение потихоньку отпускает.
— Ох, мисс, и как вы только выдержали
Я нервно дернулась, услышав ненавистное имя. Только не вспоминай про него, глупая! А то я за себя не ручаюсь.
— Помолчи, Ханна, — оборвала я служанку. — Не желаю больше слышать об этом негодяе. Он и так уже отравил мне весь вечер, теперь еще и сон будет портить?
Ханна прикусила язык и потупилась, бормоча извинения. Затем быстро сменила тему:
— Может, молочка теплого перед сном? Или травяной отвар для крепких грез? У меня как раз мята, мелисса и зверобой остались. Сейчас заварю, мигом!
— Нет, спасибо, — покачала я головой. — Сегодня мне вряд ли что-то поможет уснуть. Разве что лошадиная доза опиума.
Горько усмехнувшись собственной шутке, я поднялась и направилась к кровати. Ханна засуетилась, поправляя подушки и взбивая перину. Я благодарно кивнула ей и скользнула под теплое одеяло, блаженно вытягивая гудящие ноги.
— Ложись спать, Ханна, — шепнула я, прикрывая глаза. — День был долгим, тебе тоже нужно отдохнуть. Завтра нас ждёт ещё много дел.
Несколько минут я лежала без движения, бездумно глядя в темноту. В голове крутился сумбурный калейдоскоп событий, обрывки фраз и образов. Проклятье, и почему я никак не могу выкинуть из головы этого Марко? Его насмешливый взгляд так и стоял перед глазами, прожигая до самых костей.
Взбешенно застонав, я накрыла голову подушкой, надеясь спрятаться от назойливых картин. Не помогло. Распаленное сознание услужливо подсовывало все новые и новые сцены, щедро сдабривая их непристойными подробностями.
Вот Марко входит в мою спальню, сверкая глазами и улыбаясь дьявольской улыбкой. Не говоря ни слова, срывает с меня одеяло и впивается в губы грубым поцелуем. Его руки шарят по моему телу, бесцеремонно сминая батист сорочки…
А вот я сама набрасываюсь на него, исступленно целуя и кусая за губы. Сдираю с него одежду, царапаю ногтями кожу. Марко хрипло смеется, подхватывает меня на руки и швыряет на постель…
«Боже, да что же это такое! — простонала я, сжимая виски. — За какие грехи ты послал мне это наваждение? Я же приличная девушка, воспитанная в строгости и добродетели. Как я могу думать о подобных вещах — да еще и с этим негодяем?»
Но как бы я ни гнала от себя срамные мысли, они раз за разом возвращались, становясь все ярче и непристойнее. Я уже и сама не понимала, чего хочу больше — придушить Марко голыми руками или отдаться ему прямо здесь и сейчас, позабыв
В какой-то момент я не выдержала. Зарычав от бессильной ярости, вскочила с постели и заметалась по комнате, то и дело спотыкаясь о разбросанные вещи. Надо было срочно остудить пылающую кровь, иначе я за себя не ручалась.
Подбежав к окну, я рывком распахнула створки и с наслаждением вдохнула ночную прохладу. Несколько минут постояла, опершись руками о подоконник и жадно глотая свежий воздух. Понемногу сердцебиение выравнивалось, а голова прояснялась.
«Так, Элизабет, — строго сказала я себе. — Пора прекращать эту истерику. Ты не какая-нибудь легкомысленная дурочка, чтобы вестись на сладкие речи первого встречного обольстителя. Ты леди, черт возьми! И сейчас не время распускать нюни. У тебя, между прочим, есть дело, ради которого ты приехала в эту треклятую Венецию. Вот и сосредоточься на нем, а не на этих греховных фантазиях.»
Мысль о предстоящих хлопотах немного отрезвила. Я решительно захлопнула окно и вернулась в постель. Натянув одеяло до подбородка, постаралась расслабиться и отрешиться от недостойных мыслей. В конце концов, все в руках Божьих. Если у него на меня свои планы — так тому и быть. А я, как истинная христианка, приму любые испытания со смирением и верой.
Слегка успокоившись, я закрыла глаза и принялась читать про себя молитвы. Где-то между «Отче наш» и «Аве Марией» сон наконец сморил меня, даруя несколько часов блаженного забытья.
* * *
Едва я разомкнула веки, как в комнату влетела взволнованная Ханна.
— Мисс Элизабет, мисс Элизабет! — затараторила она. — Там ваши сундуки привезли, прямиком из порта. Представляете, свалили все в гостиной, да так небрежно! Не ровен час, куртизанки растащат ваши обновки.
Я подскочила на кровати, мигом забыв про сонливость. Мои вещи? Да как они посмели?!
Наспех накинув пеньюар, я вылетела из комнаты и помчалась вниз по лестнице. В просторной гостиной и впрямь громоздились мои сундуки и чемоданы. Створки некоторых были распахнуты настежь, а содержимое живописно раскидано по креслам и диванам.
Не успела я опомниться, как рыжая хохотушка с победным видом извлекла из раскрытого чемодана кружевные панталоны и, картинно прижав их к бедрам, закружилась по комнате.
— Ах, какая роскошь! — пропела она, сладко жмурясь. — Настоящее брюссельское кружево, я полагаю? Ммм, какая нежная текстура!
Остальные куртизанки одобрительно загудели и принялись наперебой вытаскивать мои вещи: шелковые чулки в тончайшую сеточку, полупрозрачные сорочки, расшитые корсеты, пеньюары, отделанные лебяжьим пухом… Я застыла на месте, оглушенная пронзительным визгом и хохотом девиц, пока до меня не дошел весь ужас происходящего. Мои вещи! Мое белье! Эти бесстыжие девицы примеряют их, вертятся в них, словно это тряпки для маскарада!