В Объятиях Соблазна
Шрифт:
Я пробрался к стойке, кивнул бармену — смуглому верзиле со шрамом через всю щеку.
— Здорово, Тони. Как делишки?
Тот ухмыльнулся, сверкнув золотым зубом.
— Какие люди! Сам Маркиз пожаловал. Неужто решил вспомнить старые деньки, пропустить стаканчик в теплой компании?
Я покачал головой, облокотился на стойку.
— Увы, сегодня не до выпивки. Дело у меня. Слушай, Тони, ты же в курсе всего, что в округе творится. Не приметил в последнее время ничего странного? Может, рожи новые в притоне появлялись? Или
Бармен задумчиво почесал подбородок, наморщил лоб. Огляделся по сторонам, будто проверяя, не подслушивает ли кто. Потом придвинулся ближе и понизил голос:
— Ну, теперь, когда ты спросил… Было тут одно дельце на днях. Прибился к нам хлыщ какой-то, из благородных. Весь из себя расфуфыренный, а вид так и кричит — здесь мне не место. Но при этом с головорезами местными о чем-то шептался. С Хромым Билли и Ножом Коротышкой, знаешь таких? Самые отпетые душегубы во всей Венеции.
Я нахмурился, чувствуя, как внутри разрастается нехорошее предчувствие. Хлопнув по стойке монетой, я процедил сквозь зубы:
— И о чем же этот хлыщ с Билли толковал? Сумел разобрать?
Тони быстро глянул на золотой, цапнул со стойки и спрятал во вместительный карман фартука.
— Так я не больно вслушивался, Маркиз. Не мое это дело, кто там чего удумал. Но краем уха прихватил, будто о какой-то девице речь шла. Дескать, синьорина больно своенравная попалась, спуску не дает. Надо, мол, ее проучить, чтобы не смела перечить. А то ишь, гонору сколько — чисто королева английская, прости господи!
«Английская, мать ее, королева?» У меня будто ледя ной ком в груди образовался. Сердце екнуло и ухнуло в пятки. Нет, не может быть! Неужто речь шла об Элизабет? Да кто посмел, кто замыслил над ней надругаться?!
Я стиснул кулаки так, что ногти впились в ладони. Процедил, с трудом сдерживаясь, чтобы не заорать:
— Тони, дружище, а об этих троих после разговора ничего не слыхать? Куда они делись, не в курсе?
Тот пожал плечами:
— Дык я почем знаю? Слиняли по-тихому, будто их тут и не было. Но ежели что, так у Билли на старых складах в порту хата есть. Он туда нет-нет да заглядывает, особенно когда надо от ищеек скрыться. Крысы, говорит, сытые — мол, лучшей охраны не сыщешь.
Склады в порту? Лежбище Хромого Билли? О боже, а вдруг сейчас именно там томится Элизабет? Избитая, измученная, кто знает — может даже при смерти?
От этой мысли желчь подкатила к горлу. Кровь застучала в висках, в груди будто раскаленный уголь поселился.
— Ты настоящий друг, — бросил я на прощание. — А теперь прости — дела не ждут!
Не помня себя, я вылетел из притона, вскочил на коня. Лишь одна мысль стучала в голове набатом: «Держись, Элизабет! Я уже мчусь на выручку…»
Спешившись у ветхих складов, я жестом подозвал своих людей. Те возникли из тени бесшумно, будто призраки — верные, испытанные, готовые ради
Внутри царила непроглядная тьма, в нос ударил спертый запах пыли, гнили и крысиного помета. Факелы выхватили из мрака покосившиеся ящики, обрывки веревок да груды непонятного тряпья. Склад казался давно заброшенным, враги будто испарились. Но что-то во всем этом было не так. Я буквально кожей чувствовал присутствие смерти.
И тут я увидел его. Прямо у дальней стены, распластанный в луже собственной крови, лежал Хромой Билли. Его мертвые глаза таращились в никуда, а поперек горла алел жуткий росчерк — кто-то от уха до уха располосовал глотку бедняге.
Я медленно приблизился, хмуря брови. То тут, то там мои люди спотыкались о неподвижные тела. Вся банда Билли, весь сброд до единого. Их словно косой скосили — вон как пялятся в пустоту, разинув окровавленные рты.
Мои люди застыли на месте, потрясенные открывшейся картиной бойни. Лишь гулкое эхо наших шагов нарушало мертвую, зловещую тишину. Казалось, сам воздух здесь пропитался ужасом и смертью.
— Что за чертовщина? — сипло выдавил подошедший Лучано. — Это ж надо было так их, в одночасье!
Я молча озирался по сторонам, силясь унять колотящееся сердце. В голове метались обрывки мыслей, бессвязные образы. Кто это сделал? Зачем? При чем тут Элизабет? Господи, да где же она, неужели попала в лапы к этим зверям?
От одной мысли, что мою розу, мое бесценное сокровище мог тронуть какой-то ублюдок, к горлу вновь подкатывала тошнота. Я готов был рвать и метать, крушить все на своем пути, лишь бы найти ее, лишь бы снова прижать к себе…
— Марко? — окликнул меня Лучано, с тревогой вглядываясь в побелевшее лицо. — Ты как, в порядке? На тебе лица нет.
Я судорожно сглотнул, заставил себя разжать стиснутые кулаки. Глянул на друга расфокусированным взглядом.
— А? Да… Да, все нормально. Просто… черт, Лучано, я уже ни черта не понимаю! Куда дальше?.. Что нам теперь делать? Этот склад был последней зацепкой. А теперь…
Голос сорвался, в горле встал ком. Бессильная ярость, страх и отчаяние душили, выворачивали наизнанку. Всегда знал, куда бежать, за что хвататься. А сейчас будто в стену уперся — глухую, непробиваемую. Без единой лазейки.
Лучано шагнул ко мне, сжал плечо твердой рукой. Встряхнул, вынуждая посмотреть в глаза.
— Эй, Марко, соберись! Ну-ка возьми себя в руки. Расклеиваться нельзя, слышишь? Элизабет сейчас как никогда нужен сильный, уверенный в себе Марко! Тот, который никогда не пасует перед трудностями. Тот, кто всегда найдет выход!
Я тяжело перевел дух, с благодарностью стиснул его локоть. Что бы я делал без Лучано — брата не по крови, но по духу? Он всегда знал, что сказать. Как поддержать, вдохнуть силы, когда опускаются руки.