В объятьях зверя

atranquility

— Эл, прости… Можно мы перейдем сразу к делу?

Стефан посмотрел другу в глаза, и в его взгляде Элайджа прочитал испуг. Голос Стефана дрожал.

— Что случилось?

— Я не знаю, как ты сейчас это воспримешь, но выслушай, пожалуйста. И не делай поспешных выводов.

Элайджа напрягся.

— Я хочу развестись с Еленой и забрать дочь.

Когда адвокат услышал это, ему показалось, что его окатили ледяной водой.

— Че…го? — только и смог ошарашенно пробормотать он.

Елена и Стефан для всех в своем окружении были образцом крепкой

семьи. Окружающие видели ту красивую картинку, которую перед ними рисовал Сальваторе: они с теплотой и заботой относились друг к другу, вместе воспитывали дочь и были, кажется, счастливы вместе. Поэтому сейчас слова друга стали для Элайджи настоящим шоком — даже не столько из-за новости о разводе, сколько из-за желания Стефана оформить единоличную опеку над Никки.

— Стефан, ты что? — воскликнул Майклсон, забыв о его просьбе дослушать до конца. — С чего вдруг такие решения?!

— С чего? — вспылил Сальваторе. — А вот с чего!

Стефан кинул на стол адвоката папку с документами.

— Полюбуйся!

Элайджа внимательно посмотрел на парня и достал из файла несколько бумаг, пробежав по ним глазами.

— Это…

— Результаты анализов на содержание наркотиков в крови, — выплюнул Стефан. — И они, как видишь, положительные.

Элайджа не мог вымолвить ни слова, а просто смотрел в документ и на цифры и не верил в происходящее.

— У Елены в крови обнаружен эфедрин. Это, мать твою, разновидность амфетамина! Круто, правда?

Кажется, нервы Стефана были на пределе: он весь покраснел, а на лбу появилась испарина.

— Она была беременна, ты понимаешь это? И, судя по всему, уже тогда колола себе эту дрянь!

— Это какая-то ошибка, — пробормотал Элайджа, хотя умом, конечно, понимал, как глупо звучит эта фраза, когда он держит в руках официальный заверенный наркологом документ. — Нужно сделать другой тест… Через несколько дней…

— Ее кровь проверяли несколько раз в разное время. Врачи говорят, что ошибки быть не может.

— Подожди, подожди… Эфедрин ведь может содержаться в успокоительных. Может быть, она просто не рассчитала дозу какого-то из них…

— Читай внимательнее, — рыкнул Стефан. — У нее в крови чистый эфедрин. Ежу понятно, что ни в одном препарате он не содержится в чистом виде.

— Вообще симптомы какие-то были?

— У нее часто менялось настроение, — проговорил он. — Могла начать скандал на ровном месте, а уже через десять минут смеялась и просила прощения. Я списывал это на беременность и гормоны. Когда она попала в больницу, врачи сказали, что у нее была глубокая депрессия. Я связывал это… — Стефан запнулся, почувствовав, как к горлу подступает ком. — С тем, что она потеряла ребенка, но теперь они считают, что, возможно, причиной могло быть прекращение приема эфедрина.

Элайджа устало потер глаза.

— Это просто немыслимо… — прошептал он, вновь переведя взгляд на бумаги. — Послушай, Стеф, — осторожно проговорил мужчина. — Здесь небольшие цифры: даже если анализы верны, судя по всему, она принимала его в небольших количествах.

— Элайджа,

пойми меня, — нервно сглотнув, произнес Стефан. — У нас маленькая дочь, — хрипло сказал он, посмотрев другу в глаза. — У меня просто мурашки по коже от осознания того, какой опасности она подвергала ее и нашего второго ребенка… Для меня сейчас самое главное — безопасность Никки. И я сделаю все, чтобы ее обеспечить.

— Так не делается… — несмело мотнул головой адвокат. — Если проблемы есть, их нужно решать вместе. Вы же семья…

— Семья?! — вскрикнул Стефан, вскочив со своего места и всплеснув руками. — Элайджа, она принимала наркотики во время беременности, — прорычал он. — Она не думала не о будущем ребенке, ни о Никки, ни обо мне. А если бы у нее началась ломка раньше?.. Да, кстати, про маленькие цифры, — выдохнул он, ткнув пальцем в бумагу. — За несколько месяцев эфедрин мог быть выведен из крови, если она принимала его нечасто.

Майклсон провел ладонями по лицу. Несколько минут они провели в молчании, и Стефан старался успокоиться и привести дыхание в норму — а точнее, создать видимость, что он это пытается делать.

— Элайджа, пожалуйста, — голос парня дрогнул. — я понимаю, что Елене нужна помощь. И я помогу ей. Я несколько раз консультировался с наркологами, они уже начали детоксикацию крови. Но я не могу знать, до какой степени она зависима от этой дряни. Я не могу подпустить ее к Никки.

Стефан вздохнул.

— Эл, это наркотики. Это гильотина замедленного действия.

Элайджа молчал, просто не зная, что ответить: он понимал, что все, что говорит Стефан, — правдиво, и что ребенку с таким человеком действительно находиться нельзя.

— Невозможно предугадать, когда потребность в этих препаратах к ней вернется.

Стефан и Элайджа были знакомы уже около десяти лет, и за это время младший Сальваторе ни разу не был уличен во лжи. Да и зачем ему нужно отбирать ребенка у собственной жены без видимых на то причин, если у них в браке все было в порядке? Как бы ни было мерзко и обидно это осознавать, но, похоже, что Елена тоже попала в эту западню. Но вместе с этим ему стало ее невероятно жаль. Слова Стефана, похоже, были правдой, да и он всегда доверял другу, вместе с которым они прошли немало дорог, но… Он словно бы хотел ухватиться за что-то, что даст ему понять, что еще не все потеряно. Что у Елены есть шанс выкарабкаться и, может быть, вернуть доверие Стефана.

— Можно мне с ней будет поговорить? — спросил Элайджа. — В твоем присутствии, если хочешь.

В этот момент Стефан вздрогнул и перевел взгляд на друга, но сделал все, чтобы скрыть испуг. Руки похолодели, но уже через секунду он дал ответ.

— Да.

— Деймон, нам нужно встретиться, — услышал в телефонной трубке Сальваторе голос Энзо.

— Сент-Джон, я на работе, вообще-то, не чаи распиваю, — раздраженно ответил он. — До вечера не терпит?

— Нет! — рявкнул итальянец, и Деймон даже вздрогнул от неожиданности. — Это касается Елены, ситуация серьезная.