В объятьях звёзд

Марика Ани

– Со мной, – выдыхает в губы Регор, передавая нужный кислород.

Мотаю головой и зажмуриваюсь. Хочу сейчас. Умру. И его убью. Мне почти больно. Но, слава всему космосу, коммодор больше не останавливается. Грубовато целует, прося открыть глаза. Подчиняюсь и получаю желаемое.

Регор вторгается без капли жалости. Нет больше нежности. Лишь голод. Животная похоть. Страсть. И безумная химия между нами. Неистовые грубые движения.

Ещё один толчок. Глубокий поцелуй. Мужской рык. И меня разметает на мириады песчинок. Всё тело сводит судорогой. Я теряюсь в пространстве.

Лишь горячие руки крепко держат моё трепыхающееся тело. И я знаю: так будет всегда. Всю жизнь. Просто знаю.

Не чувствую ничего, кроме сладкой неги. Приятная истома пропитывает каждую клеточку. Насыщает. Наполняет. Беспрестанно облизываю губы. Очень пить хочется, но двигаться – нет.

Медленно моргаю, обретая способность вновь видеть. Регор не отстранился, всё также лежит на мне, смотрит. Глаза в глаза. Ласкает дыханием кожу и гладит.

Прикасаюсь к алым царапинам на щеках. Ещё на виске и на губе ранка. Это я его так исполосовала и укусила. Большим пальцем оглаживаю эту ранку и, потянувшись, целую в губы.

– Прости, – голос сорван, получается лишь шёпот. Да и тело ещё подрагивает.

– Мне понравилось, – улыбается он, тревожа эту ранку. – Дикая, со мной никогда не сдерживайся.

Что-то царапает меня. Вот эта приставка «со мной». Прогоняю ненужные сейчас мысли и просто киваю.

Глава 27

Старкар

Мы с час назад закончили с допросом и проверками биодроида Лины. Отвели её в медсанчасть к капсуле с телом. Она захотела сама приглядеть, пока не найдут нейрограф или пока Макс с нашими учеными умами не соберут новый. День был ужасно долгий. Учитывая, что и ночь прошла без сна и отдыха, сил вообще нет.

Старая подкинула задачку и залегла на дно. Мы не отслеживали инфонакопитель, который забрали дроном. Чтобы Тома дольше оставалась в неведении, но она ещё не активировала маячок, чем держит в напряжении все поисковые группы Федерации.

А меня держит в напряжении лишь одна маленькая землянка. Убивает просто. Сносит все шаблоны. И уничтожает выдержку. С ней всё не так. Всё наперекосяк. Шаг вперёд, два назад.

Я с детства рос в цветнике. В бесовом розарии, ага. Двенадцать сестёр, спасибо родителям. Да и после того как вылетел из гнезда, никогда не был обделен женским вниманием. Потому что наследник. Потому что единственный сын кесаря. Потому что выгодная партия. И думал, что все уже знаю о женщинах. Изучил их за всю свою не шибко долгую жизнь.

Но Светлана… Лана. Она другая. Она исключительная. Открытая, нежная. Колючая, закрытая. Испуганная. Живая. Дерется, как бессмертная. Льнёт, как кошечка. Останавливается. И с разбега впечатывается. Сплошь противоречия. Меня всё в ней чарует, держит в напряжении. Всё рядом с ней меркнет, краски тускнеют. Возможно, я подуспокоюсь, когда маленькая землянка будет моей полностью и безоговорочно. Но сейчас меня кроет. Я дурею. Теряю последние извилины. Становлюсь просто кретином. Это какая-то форма одержимости. И не потому,

что она Вейла. Молнии в глазах не зарождают чувств. Здесь другая химия. Под названием Лана.

– Что думаешь делать? – спрашивает Асад, догоняя в коридоре Корпуса.

Я по своей армилле проверяю местоположение моей Вейлы. Весь день они пробыли в Вальдосе. И меня злит, что рядом с ней Регор. Злит, что она слушает историю из нашего прошлого от него. Сейчас Лана уже на Нембусе, в доме коммодора. Вернулись, значит.

– О чём это ты? – переспрашиваю, бросив взгляд на племянника.

– Подставила тебя старая, а Регор, скорее всего, прикопал, – пожимает плечами Асад. Останавливаюсь, сжимая кулаки. Он просто озвучил мои же мысли. Мы с Регором давно не друзья. Прошло то время. И если ради Ланы мы начали как-то сосуществовать, то это всё может измениться.

– Он не станет ей врать, – цежу сквозь зубы. – А Лана умная, не станет безоговорочно верить.

– Врать, может, и не станет, но историю можно рассказать по-разному. И первоисточнику верят больше, – хмыкает Асад, хлопнув по плечу.

– Иди настраивай телепортатор! – рычу, пихая мелкого. Только его умозаключений не хватало.

– Я-то пойду. А ты будь с ней честен.

– Я всегда с ней честен! – рявкаю раздражённо.

– Про армиллу рассказал? – бьёт словами остроухий родственник. – Ты ведь обманом нацепил на неё свой браслет. Хотя нет, это был даже не ты. Какой-то работник в миграционной службе.

– Это в целях безопасности. Мы всегда знаем, где она. Да и она живёт не в Вальдосе, чтобы на армиллу рурка кто-то обращал внимание, – отмахиваюсь.

– На твою армиллу. С твоим гербом. Расскажи ей, Стар. Хватит с неё эмоциональных качель и твоих выкрутасов. Обидишь её, сделаешь опять больно. Будешь иметь дело со мной. Дядя, – со сталью и очень убедительно поучает Асад. А последнее слово буквально выплёвывает в лицо.

Гнев бурлит по венам. Очень хочется начистить физиономию остроухого родственника. Но он чертовски прав.

Остаток пути до дома Регора проходит в молчании. Я просто настраиваю себя на долгий оправдательный вечер. И впервые не знаю, как подступится к той, что захватила всё внимание и забрала покой.

Асад сразу уходит на кухню, иду за ним. Там гремит посуда. Может, Лана готовит. Обычно мы вдвоём готовили к приходу Регора.

Коммодор совершенно один, полуголый, копается в холодильнике. Услышав наши шаги, выпрямляется.

– Что с твоим лицом? – отвлекает Сад, перевожу взгляд и чертыхаюсь.

– Неудачно споткнулся, – отмахивается Регор, вынимая из холодильника бутылку сока.

– На чьи-то когти? – усмехается остроухий, драконя душу. Отвешиваю оплеуху, затыкая.

– Вы чего так рано? – коммодор совершенно спокойно отходит к шкафу, демонстрируя исполосованную спину.

– А что? Вы не закончили? Включил бы блокираторы кротовин, мы бы погуляли, – цежу сквозь зубы, подбираясь к бывшему другу.

Бездна! Я зол. Нет. В ярости! Сам не ожидал, что будет так выворачивать от ревности, ведь знал, что буду не один. Тем более с Ланой.