В объятьях звёздного сиянья
Шрифт:
– Это по мне. – Довольно проговорил дед. И принялся за окрошку, предварительно сыпанув в тарелку добрую порцию мелко натёртого хрена.
– Дед, тебе же нельзя столько острого!
– Это вам, молодым, изнеженным, нельзя. А у нас, стариков, желудки, что твои жернова – всё перемелют.
Вынув из духовки готовые пироги, Настя выложила их на стол, и прикрыла чистым полотенцем.
– Дедушка, пирожок принести тебе? – громко сказала она задремавшему в кресле-качалке деду.
– Пока нет. Попозднее.
Настя
– Колька на несколько дней уехал в заповедник, в свою лабораторию. Так, что Санёк один в этом сезоне с сеном мается. Что ест? Покупает хлеб и консервы. Да тётка Маланья снабжает его козьим молоком, а иногда чем-нибудь печёным потчует.
Девушка вспомнила картинку – в тени копны сена, под салфеткой стоит бутылка молока, лежит небольшой кусок пирога и жестяная банка, ещё не вскрытая.
Настя вылезла из гамака и пошла в дом.
– Дед! Она тронула его за плечо. Я пойду на речку, искупаюсь. Хорошо! Иди! Да, вот ещё что. Налей в широкогорлый термос окрошку, да возьми пирожков. Накормишь Саньку. Небось, голодный там. Ты, ведь, всё равно пойдёшь через поляну.
И мне принеси пирог и молока немного.
– Сейчас!
Выполнив указания деда, Настя прошла в свою комнату, надела, с непонятным абстрактным рисунком, купальник и оглядела кругом своё отражение в зеркале. Осмотром осталась довольной.
Пройдя на кухню, открыла холодильник, достала кусок копчёной колбасы, и положила в корзинку из тонких ивовых прутьев, где уже стоял термос с окрошкой, лежала тарелка с ложкой и завёрнутые в бумажное полотенце пирожки. Подумав, налила в бутылку «живой» воды.
Укрыв голову широкополой соломенной шляпой, она вышла из дома.
Зной стоял такой, что, казалось, звенит небо. Пройдя заросли орешников, Настя увидела поляну в изменённом состоянии. По всей её длине стояли небольшие стожки сена.
Саша, собирая сено, и укладывая его в стожки, время от времени поглядывал в сторону села. С дальнего конца поляны он увидел фигурку девушки. Настя!
Он воткнул вилы в незаконченный стог, и пошёл к берёзе встречать девушку.
– Я не думал, что ты придёшь.– Такой фразой он встретил Настю.
– А я подумала, что ты здесь с голоду скончаешься. Вот и пришла тебя
– Почему ты решила, что я голодный?
– Дед подсказал. Да и сама я здесь видела твой продовольственный паёк на целый день, а может и на следующий. Вот окрошка, вот пироги и колбаса, доставая из корзины еду, говорила девушка.
– Пироги дед пёк?
– Обижаешь!
– Ну, извини! Я знаю, что дед, кроме блинов, стряпать ничего не умеет.
– Ну, конечно! Мой дед всё умеет! – обиделась за деда Настя. – Присаживайся, ешь, а то обратно унесу.
– И увидишь утром омытое росой холодное тело бедняги Санька, – отшутился Саша. – Мне надо сначала умыться. Пойдём на речку. Ты же хотела купаться.
– Пойдём. – Настя достала из корзины сумочку и большое полотенце. – Что стоишь столбом? Пошли!
Минут через пятнадцать ребята вышли к речке.
– Вот он, Гришкин омут, – показал Саша рукой на большое закругление в излучине реки.
С той стороны, откуда они пришли, берег полого спускался к воде. Другой берег краснел крутым глинистым обрывом, а над ним темнели густые серые заросли ольхи.
– Видишь, – продолжал Саша, – течения почти нет. Зато весной в этом месте вода закручивает такие воронки, что льдины уходят вглубь, под обрыв.
Он первым вошёл в воду, и поплыл, отфыркиваясь, по кругу.
– Иди сюда, не бойся, не утонешь! – позвал он Настю.
– А я и не боюсь! – ответила та, и, расстегнув молнию на халатике, сбросила его на траву.
– Ух, ты! Вот это фигурка! – Восхитился Саша.
– Ты знаешь, я уже стала привыкать к твоим хамским комментариям. Может быть, что-нибудь новое придумаешь.
– Я над этим работаю.
– Работай, работай! – И Настя развязала, стягивающую копну волос, косынку. Волосы крутой волной скатились с головы на спину, а их концы упали в воду.
– Насть, тебе, наверно, для сна никакая подушка не нужна.
– Опять хочешь схамить?
– Нет. Просто я ничего подобного не видел.
Девушка присела и с головой ушла под воду, потом вынырнула и вышла на берег.
– Очень жаль, что нет Гришки. Он бы чувств лишился от увиденного. Не зря он верил в русалок. Да ещё каких! Днём, при свете солнца, на берег выходят.
– Саша, ты просто невыносим, – сказала Настя, нанося на волосы какой-то гель. Потом она опять вошла в воду и стала их полоскать. Лёгкое течение уносил пену в сторону основного русла речки.
– Трудно, наверно, управляться с такими волосами, – подумал парень, но ничего не сказал.
Прополоскав волосы, Настя отличным брассом поплыла к другому берегу, потом обратно, и вышла из воды.
С её волос водопадом стекали водяные ручьи. Капельки влаги на коже серебрились под солнцем, как утренние росинки. Настоящая русалка!