В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии

Евич Юрий Юрьевич

Под впечатлением этих новостей и разговора с мамой Арсения мы спустились на 4-й этаж к нашим бойцам. Не успели приступить к лекции, как послышался шум и в помещение вошел командир Крот. Со словами: «Кого ты тут вором обозвал?» он навел на Юру пистолет с глушителем. В ту же секунду в моей руке оказался мой «ПМ»: «Если ты выстрелишь в Юру, я тебя убью. У меня патрон в стволе». Все знали, как я стреляю и как люблю Юрия, и поэтому никто не усомнился в моих словах. Крот отошел в сторону. Говорил Капа. В его руках оказался тот самый экземпляр рапорта, который мы дали так неосмотрительно командиру взвода. Ситуация была очень напряженная. В этот момент приехал офицер из штаба корпуса, позывной «Гюрза». Мы его не знали лично, но наслышаны были с хорошей стороны. Я уже не могу сейчас вспомнить этот разговор дословно, нас упрекали во всех смертных грехах. А все потому, что всегда говорим правду, сами не воруем и другим не позволяем. Рассказали Гюрзе о ситуации с угнанной машиной, про скандал с Японцем и его феминой. По ходу разговора выяснилось, что у командования совсем иная информация о

состоянии дел в медицине данного подразделения. Он считал, что свой медицинский расчет с машиной «Скорой помощи» есть в каждой роте, а оказалось, что мы одни на батальон. Видимо, какое-то финансирование поступало, но уходило в карман командованию. Мы же служили на голом энтузиазме и на свои деньги. А также на деньги друзей из России, которые помогали приобретать необходимые вещи: бинокли, рации, ночник, прицел к «СВД». Очень правдивая поговорка: «Кому война, а кому мать родна». Ведь не зря же рядовые бойцы говорили, что зарплату, которую обещали бойцам впервые за все время боевых действий, намеренно не выдавали. Ждали, когда пройдет активная фаза, и тогда выдать деньги. Только вот не все до этого момента доживут. По результатам этого разборок мы с Юрой решили, раз в наших услугах больше не нуждаются, мы уходим из подразделения. Не опуская пистолет, я на глазах у всех набрала номер наших друзей из МГБ и сообщила, что нас пришли арестовать прямо в помещении нашей базы. Нас не тронули, но разоружили. Когда сопровождающие Гюрзу офицеры поднялись с нами на наш этаж за оружием, забрали автомат Юры и мою «СВД», посмотрели с уважением. Извинились со словами, ничего личного. Это наша работа.

После этого нам не осталось ничего иного как покинуть подразделение. Мы собрали свои личные вещи, рюкзаки с медикаментами, и ушли. Нам помогал нести вещи Тихан. Спасибо ему большое, что не испугался. Бойцы в общей массе были на нашей стороне, но ни у кого не хватило духу встать на нашу защиту. За нами приехал наш друг Андрей, и мы уехали из этого места службы в неизвестность. На душе было очень горько и обидно. Даже не столько за себя, за то, что с нами обошлись несправедливо, сколько обидно за ребят. Ведь с нашим уходом им некому будет оказать ту помощь, которую оказывали мы, прямо на поле боя.

Такие случаи на войне не единичны. И случалось такое не только с нами, но и со многими нашими знакомыми. Очень грязная эта война. Столько вылезло мерзости, которая на крови своих же друзей и земляков делает бизнес. Не считаясь ни с чем, перешагивая через друзей. Жажда наживы — прежде всего. Видимо, эта война назрела еще и для того, чтобы почистить народ, избавиться от балласта ненужных, пустых и непорядочных людей. Но вот беда в том, что погибают самые храбрые, сильные и умные. А вся эта мерзость, которая всплыла на волне революции, она ведь сидит в тылу, где нет ни единого шанса получить пулю или осколок. А потом, после войны, увешанные наградами, будут всем рассказывать, как они доблестно воевали. Может быть я покажусь слишком жестокой, желая смерти этим мразям, но на моих руках и глазах погибали люди гораздо лучше и чище этих гнид. Я верю в Высшую Справедливость. «Каждому — по делам его». Еще не один раз мы столкнемся с подобными людьми за время нашей дальнейшей службы. Рядом с героизмом и самоотверженностью одних идет подлость и трусость других.

Андрей Викторович отвез нас к своему другу. Там мы переночевали. А наутро нас отвезли в Горловку в подразделение, которым командует А. Юра был очень рад этому обстоятельству, ведь он родом из Горловки. И как сильно болела его душа, когда он слышал по радио, что Горловку страшно обстреливали все лето и осень. Видео в Интернете не прибавляло оптимизма. Я, честно говоря, ожидала там увидеть Грозный времен первой чеченской. Но была приятно удивлена. Город был практически целый. Разрушения на окраинах были, но их ремонтировали. Вода, свет и газ в городе были. Транспорт какой-никакой ходил. Нас привезли на окраину Горловки в поселок Озеряновка. Это самая окраина Горловки. Расселены мы были в двухэтажном доме, который хозяева предоставили для ополченцев. Несколько таких домов стояли на этой улице, и бойцы этой роты там проживали. Сразу скажу — никакого мародерства не было и в помине. Хоть и проживали в одной комнате по нескольку человек, порядок соблюдали. Кормили нас женщины, чьи мужья служили здесь же. Эти женщины героически преодолевали все трудности военного быта, но шли за своими мужьями. Летом вместе воевали на «ноле», были и под обстрелами, и под минометными обстрелами, и пережили многое, чего не все мужики смогли перенести. А сейчас все вместе стояли на самой передовой позиции.

Нам выделили маленькую комнатушку на втором этаже. Проходную. Через нас постоянно, то есть шесть раз в сутки ходили на балкон и другую часть дома бойцы, увешанные оружием, гранатами и другой амуницией. С балкона второго этажа хорошо было видно линию обороны, которую оборудовали на этом участке — блиндажи, ходы сообщения и огневые точки. А в хороший бинокль при нормальной видимости иногда видели вражеские танки.

Санинструктором в этом подразделении служила девушка с позывным «Лютик». Даже не имея медицинского образования, все очень быстро схватывала и всему училась очень быстро. Поток лекарств Юрий перенаправил на наше новое место службы. В тот же период времени к нам пришла посылка от московских друзей Юры с разными полезными вещами — рации, прицелы к СВД, разные полезные в военном быту предметы. В этой роте, которая нас приютила, все это понадобилось, мы поделились всем, чем могли. Потянулись обычные будни. Стояла осень, но еще не было холодно, деревья стояли в золотом убранстве. К нам приехал наш сыночек —

мехвод Красный. Большинство служащих в этом подразделении ребят он прекрасно знал, ведь все они родом из Константиновки, какое-то время воевали вместе. Потом разные отряды со своими командирами перемещались в другие места службы, но не переставали при этом интересоваться делами друг друга. Командир роты не особенно и удивился нашему рассказу. Зная некоторых командиров, в чьем подразделении мы служили, сказал, что это закономерно.

Такая идиллия длилась недолго. Однажды вечером командир приехал с совещания в штабе бригады, пригласил нас с Юрой к себе. И с сожалением поведал нам о том, что из штаба бригады поступил приказ назначить Юрия Юрьевича командиром медицинской роты формируемой бригады Народной милиции в городе Горловка. На следующее утро Юрий Юрьевич был представлен командиру бригады. Фамилии его не буду называть по позывному и его и других офицеров, приехавших к нам помогать. Все лето и осень ополчение воевало силами разрозненных отрядов, часто командиры которых не могли найти общий язык и поэтому страдало и наше дело и гибли люди. У кого-то было больше трофейной техники, у кого-то меньше. Для того, чтобы действовать скоординированно, нужно было объединяться. Нужно было единоначалие и соблюдение субординации. Одним словом, нужно было из воюющих шахтеров. рабочих, добровольцев делать Армию. Формировать бригады и батальоны штатного состава. Медицинская рота входила в штат бригады, и командовать ею предложили Юрию. Имея медицинское образование и боевой опыт, это было вполне естественное решение.

Начмедом бригады был назначен местный врач — нейрохирург Сереженко Александр Анатольевич. Начали формировать штат роты и искать место под расположение. Под него очень хорошо подошло здание бывшей поликлиники МВД. Расположена в центре города, недалеко от второй городской больницы, несущей основную лечебную нагрузку в городе. В этой же больнице работает хирургом отец Юрия — тоже Юрий Юрьевич Евич. Коллектив набирали и из местных по рекомендации Сереженко А. А., и подтягивали своих друзей, с которыми служили в прежних подразделениях. Мы этих людей хорошо знали, мы им верили и могли на них положиться. Коллектив поликлиники МВД, которую нам предоставили для расположения медроты, очень агрессивно отнесся к нашему визиту. Несмотря на решение штаба и согласование со службами МВД в Донецке, всячески саботировали процесс передачи дел и переоборудования здания под госпиталь. Они ведь еще умудрялись получать зарплату от Украины. А работа в такой поликлинике непыльная — в два часа дня там уже никого не было. Коллективу было предложено остаться и продолжать служить на своем рабочем месте, получая при этом жалованье. Но остались единицы.

Мы с Юрием были чужими людьми в Горловке и совсем не знали людей, которых набирали в штат из местных. Поэтому старались как можно больше привезти своих, создать свою команду, на которую можно было бы опереться. Вместе с нами приехал наш Красный. Это естественно — мы же семья. Я совсем не иронизирую. Я люблю этого мальчика ничуть не меньше, чем своих детей. Из подразделения Крота приехал доктор Евгений Иванович, наш бывший водитель Игорь со своей женой Таней. Она заняла должность радиотелефониста. Еще один водитель — Маркер, из российских добровольцев. Юрий очень хотел перетащить к нам Мороза, которого очень сильно уважал за его воинский талант и человеческие качества. Но тот все отшучивался: «Вот как закончим с аэропортом, сразу к вам, Юрий Юрич!» Из Донецка пригласили врачей, с которыми вместе служили в Первом медотряде на ОГА. Нас с Юрой хорошо знали, и поэтому откликнулись многие. Для них создали такие условия службы и график, что они могли совмещать службу у нас и работу в Донецком госпитале. Постепенно штат укомплектовывался. Нам были даны жесткие сроки на комплектацию, и поэтому приходилось брать того, кого предлагали. Многие из местных пришли только ради зарплаты. В чем-то их можно понять — работы нет, а семью кормить нужно. Но позже это вылилось в крупные неприятности. Нашу дорогую Надечку, которая служила с нами на ОГА и в МГБ, мы взяли на должность старшины. Эта должность именно для неё! Она умница, очень честная, старательная и просто отличный человечек. Все бытовые мелочи, поставки продуктов, контроль за кухней, оружейка — все было в ведении старшины, и она отлично со всем этим справлялась.

С каждым, кто приходил устраиваться к нам на службу, Юрий разговаривал лично. И говорил о том, что мы — военные медики. И отсидеться в случае эскалации военных действий не сможет никто. Думайте сразу, чтобы потом не было ни для кого неожиданностью, что придется ехать туда, где стреляют. На словах все согласились.

Хорошо помню первое общее собрание коллектива. Юрий Юрьевич сказал отличную речь о целях и задачах нашего подразделения, выразил надежду на то, что мы сработаемся и станем полноценным коллективом. Сразу дал понять, что саботировать приказы и заниматься воровством никому не позволит. «Если я узнаю, что кто-то украл хоть одну таблетку или ампулу, он гарантированно пропадёт без вести». Лица у некоторых членов коллектива в этот момент поменялись. Это касалось местных. Те, кто пришел вместе с нами, знали нас с Юрой очень хорошо и поэтому не удивились.

Жили мы с Юрой прямо в госпитале. В административном крыле, где был кабинет Юры, кабинет секретаря и нашей канцелярии, была маленькая комнатка с «удобствами»: видимо, когда-то это была ВИП-палата. Для нас как раз самое то. Оборудовала нам хорошую жилую комнату. Минимум мебели, самое необходимое, холодильник. Я умею создать уют и теплую семейную атмосферу даже в самом маленьком помещении. Так было и в МГБ и в Спецназе ДНР. Служба службой, но если есть минимальная возможность улучшить свой быт, то почему бы этим не воспользоваться.