В оковах босса мафии
Шрифт:
Я издаю невеселый смешок и провожу рукой по волосам.
— Ты грязная свинья, тебе кто-нибудь говорил об этом?
Он мрачно усмехается.
— Я вижу, что Маркусу в тебе нравится. Ты пылкая, и мне это нравится. Может, мы сможем это использовать?
— Может, и нет. — Я позволяю ему увидеть отвращение, которое я к нему испытываю, сквозь хмурый взгляд. — Один из нас умрет здесь сегодня, и это буду не я.
Я достаю свой пистолет из переднего кармана, где он был спрятан, прицеливаюсь в Виктора и стреляю. Виктор пригибается, и один
Прежде чем я успеваю нажать на курок в третий раз, я чувствую резкую боль в шее.
Мышцы тут же начинают неметь, а зрение становится размытым.
Придерживая шею рукой, я кручусь вокруг себя так быстро, как только могу.
Я не успеваю почувствовать укус его предательства или хотя бы осознать происходящее.
Лицо Тейлора - последнее, что я вижу, прежде чем темнота охватывает меня, и мое тело тяжело ударяется о землю.
18
МАРКУС
— Могу я узнать, почему вы попросили меня прийти сюда? — Винсент спрашивает с раздраженным выражением лица. — У меня есть дела, и я уже несколько раз говорил вам, что не хочу иметь ничего общего с вашей дерьмовой мафиозной жизнью.
Доминик бросает на него взгляд.
— Ты - Романо. Ты часть Коза Ностра, нравится тебе это или нет. Ты не можешь от нее сбежать.
— Похоже, что могу, — возражает Винсент. — Почему вы оба выглядите так, будто вас трахнули или что-то в этом роде. С вами что-то не так?
— Ты можешь заткнуться и дать мне подумать? — Рычит Доминик. Мы все в гостиной Доминика.
Доминик расхаживает по гостиной, его руки сжаты в кулаки. Данте и Винсент сидят на диване напротив моего, а Антонио прислонился к французской двери, ведущей в гостиную. Елена и дети находятся наверху с несколькими телохранителями. Доминик велел ей не спускаться вниз до его возвращения и звонить ему, если что-то пойдет не так, пока его не будет. До встречи с Виктором остается час, и он на взводе из-за того, что оставит свою семью на попечение кого-то другого.
— Сегодня у нас встреча с Винсентом Валенте, — говорю я, надеясь, что мой ответ снизит напряжение в воздухе. — Ты останешься здесь, пока нас не будет, и будешь охранять Елену и детей.
— Я думал, Валенте- наш союзник.
— Это не так. И никогда не был, — отвечает Данте со своего места. Он так же раздражен, как и Винсент. — Он всегда был нашим врагом, и мы считаем, что Виктор виновен в смерти твоих родителей. Конечно, тебе этого не понять, когда ты каждую ночь трахаешь новую киску, а не заботишься о своей семье.
Должно быть, слова Данте дошли до Винсента, потому что сейчас он выглядит очень трезвым.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что он виновен в смерти наших родителей?
— Это именно то, что ты
Винсент перевел взгляд на Доминика.
— Нет, не понял Я ни хрена не понимаю из всего этого дерьма, что ты говоришь.
— Тебе уже почти тридцать, перестань вести себя как гребаный ребенок, ладно? — Доминик наконец опустился на одно сиденье между мной и Данте. — Ты думаешь, это какая-то шутка? Мы все сегодня рискуем жизнью, чтобы убедиться, что все пройдет гладко для нашей семьи.
— Никто не просил тебя рисковать своей жизнью. — Винсент положил ноги на стеклянный кофейный столик в центре комнаты. — Может быть, если бы вы оба отказались от участия в мафии после смерти мамы и папы, нас бы здесь не было. Неужели тебе не жалко свою семью наверху? Что, если ты умрешь? Лукас едва прожил два года с тобой в качестве отца, а твоя дочь будет расти без отца.
— Мы не выбирали эту жизнь, Винсент. Эта жизнь выбрала нас, и мы не можем от нее убежать. — Я показываю на него пальцем. — Даже ты не можешь от нее убежать. Вбей это в свою гребаную башку.
— Как насчет того, чтобы вы двое нашли кого-нибудь еще, кто присмотрит за Еленой и детьми. У меня есть планы на вечер, и я отказываюсь участвовать в этом дерьме. — Он встает и направляется к двери.
— Тащи свою задницу сюда и сядь.
Винсент останавливается у двери, но не возвращается на свое место по приказу Доминика. Его челюсть сжимается, ноздри раздуваются. В детстве Винсент вел замкнутый образ жизни. Мы с Домиником защищали его от жестокости и реальности мафии. Могу сказать, что теперь я жалею об этом выборе. Парень вырос в человека, который боится собственной тени, бежит и отрицает мир, от которого, как он знает, ему не убежать. Он всегда будет частью Каза Ностра, и даже его упрямство не изменит этого.
— Я твой Капо, и ты от меня не уйдешь, — говорит Доминик. — Как твой брат, я пройду через огонь ради тебя. Но как твой капо, я не позволю тебе проявлять неуважение ко мне на глазах у моих людей.
Винсент оборачивается.
— Я не член Каза Ностра, а ты не мой капо. Я соглашаюсь на это только потому, что забочусь о Елене и детях. — Он возвращается на свое место, откидывается на спинку и кладет руку на мягкий подлокотник.
— Сколько человек у нас на сегодня? — Спрашивает Доминик, глядя на Данте.
— Три дюжины, — отвечает Данте. — Они ждут снаружи.
У Антонио звонит телефон, и он отлучается, чтобы ответить. Когда он возвращается, его плечи опускаются, и по выражению его лица я понимаю, что что-то не так. Прежде чем он успевает что-то сказать, звонит мой телефон. Я помню номер на экране с последнего звонка.
— Что тебе нужно?
— Никаких приветствий? Тебе нужно научиться хорошим манерам, молодой человек. — Виктор смеется. — Мы ведь встречаемся через час, не так ли?