В оковах его власти
Шрифт:
—Я не могу поверить, что ты у меня такая взрослая, — прошептал он, укладывая ладонь мне на щеку. —Прости меня, милая за все, — пролепетал он бессвязно со слезами на глазах.
Так и не смогла решиться рассказать ему правду о маме и о Саше, это показалось мне нечеловеческим испытанием, которое я провалила. Нет. Не надо оно ему. Ничего не поменяется, а рана отца только больше станет. Ни ему, ни мне — никому вообще легче не станет.
О прошлом я думать не хотела, но между тем не забывала благодарить судьбу за то, что все сложилось именно так. Любые испытания
Я могла очень долго рассматривать мужественный профиль Саши, когда он, уставший и измученный, приходил ко мне за полночь и молча ложился на узкую кровать. Я непременно ждала его, оставляя люфт в своем сне, отсыпаясь до этого. Лежала и смотрела, смотрела. Как дышал, как ресницы дрожали во сне, как губы сжимались, как впоследствии расслаблялось лицо и становилось на несколько лет моложе. Водила я тогда пальцами по его покрытой щетиной коже и улыбалась.
—Не будешь спать, я буду приходить на десять минут с утра и на пятнадцать вечером, — с закрытыми глазами шептал мне Саша очередную угрозу, а потом укладывал меня как ребенка.
—Да, господин мэр.
И мы спали вдвоем на узкой, но при этом самой удобной кровати в мире. Там, где я чувствовала лишь бесконечное счастье и уют. Меня просто грело в этом мужчине абсолютно все.
Он много работал, так много, что мне казалось…даже во сне не прекращал мыслительный процесс. Заросший, не имеющий времени даже переодеться, он часто принимал душ в моей больничной палате. Не было ни единого дня, чтобы он не пришел, ни единого. Чтобы не спросил о моем самочувствии у врача, чтобы не поцеловал в живот, чтобы не прикоснулся к нему и не улыбнулся. В этом взгляде, укутывающим меня словно коконом, было столько всепоглощающей любви, что у меня все внутри замирало.
Нежность, забота и счастье — все это плескалось на дне его голубых глаз.
—Саш, как дела?
—Все хорошо, маленькая, — мягкая улыбка украшала лицо и все, никакой внятной информации, лишь обещание о том, что все будет в итоге хорошо. Несмотря на то, что внутри пылало волнение, я не позволяла себе докапываться. Наверное, потому что чувствовала: тут он был самим собой и нашими встречами напитывался на все самые сложные рабочие дни.
Я уповала на то, что все обойдется, а новости намеренно не читала. Меня очень просили верить, а она, вера, способна на многое, если не на все.
Все самые яркие события запятнал лишь токсикоз. Каждое утро я выворачивала содержимое желудка, и Саша непременно был свидетелем вот такой вот радости, хоть я просила не ходить со мной. Бесполезно противиться идущему на тебя поезду. Он молча подхватывал меня, держал волосы, помогал умыться после всего. А дальше прижимал к себе, пусть я и вовсе не была в такие моменты красивой или хотя бы привлекательной.
—Саш, ну не надо, я вся сейчас зеленая.
Даже старалась вырваться из объятий, но они ведь стальные…и
—Глупости, ты красивая. И точка. Прекрати. Я волнуюсь, и все равно не выйду отсюда.
—Ты не должен меня видеть такой.
Где-то на задворках сознания маячило «при мужчине всегда быть красивой», но сразу же смелось метлой уверенности Белова.
—С чего вдруг? Я хочу тебя видеть всегда, и сейчас в особенности.
Сейчас «в особенности» немного глубже вошло в мое сознание, чем все сказанное «до». Он и правда хотел участвовать во всем, словно сам был в положении. Я понимала эти мотивы, Саша отчаянно пытался компенсировать все, что не сделал для своего сына в период беременности Азизы. Теперь же у мужчины глаза блистали от счастья, он с упоением слушал любую мелочь, что я могла невзначай кинуть.
А уж если у меня удумало бы хоть что-то заболеть, Саша поднимал всех врачей на уши. Тогда и консилиум сходился в моей палате. Некоторые медсестры успевали даже бегло закатывать глаза, мол это мило, конечно, но сколько можно? Кто-то завидовал и прямо мне об этом заявлял.
—Какой мужчина. Мечта! Милая, только на роды его не пускай. Он их сам примет с таким-то рвением.
Нет, рожать только самой. Мне не пережить еще и там полного контроля. Он сейчас как с цепи сорвался.
Я сдержано улыбалась и очень просила господина мэра успокоиться.
—Саш, я беременная, а не больная.
Он поднес мне стакан с водой и блюдце с витаминами.
—Ты лежишь на сохранении.
—И вокруг меня одни врачи, так что со мной ничего не случится. Прекрати пороть горячку.
Наверное, зря я это сказала, потому что он сразу вспыхнул.
—Ты моя женщина, внутри тебя наш ребенок. Я не буду сидеть и плевать в потолок, когда тебе плохо, ясно?
Еще бы мне не было ясно, когда эти широкие брови сходились на переносице в злобном выражении, а глаза пускали молнии. Спустя пару секунд сразу же потух, проведя пальцем по моим губам.
Вместо положенного срока я провела в больнице чуть ли не месяц, и только после всех заверений врачей «ВСЕ НОРМАЛЬНО, АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ. МОЖНО ВСЕ, ДАЖЕ СЕКС, ТОЛЬКО ЕЗЖАЙТЕ УЖЕ ДОМОЙ РАДИ БОГА» наконец-то очутилась дома.
Моя выписка явно стала самым радостным событием для врачей за последнее время. Наверное, когда я буду рожать…половина уволится. Зачем так рисковать? И что я буду делать? Сама, что ли?
Ну у меня есть очень талантливый во всем мужчина…разберется.
ГЛАВА 31
БЕЛОВ
Я заканчивал последние приготовления, прежде чем человек, устроивший мне нервотрепку, навсегда исчезнет из моей жизни. Нет, убивать я его не собирался. Но подвернулся совсем другой шанс, а благодаря Вахе, я смог бы еще и обогатиться. Оказать услугу генеральному прокурору всегда полезно, никогда не знаешь, пригодится ли его содействие.
Кракен зашел и молча кивнул, что все готово. Я бросил взгляд на часы и довольно улыбнулся. Осталось совсем чуть-чуть. Самая малость, чтобы больше никто не смел вторгаться в мою жизнь и в жизнь моих близких.