В оковах его власти
Шрифт:
—Не плачь, не делай себе и ребенку хуже, я прошу тебя, — Саша легонько поцеловал меня в макушку и качнулся на пятках.
—Что случилось? — дрожащие руки скользнули по его талии вверх к груди. Мой Белов просто смотрел на меня и улыбался загадочной улыбкой, ударяя ею точечно в мое бешено колотящееся сердце. Распуская там при этом самые красивые цветы.
Мне нравилось, когда его улыбка была такой. Не натянутой, не вынужденной, а самой искренней. Самой моей.
—С сыном помирился, похоже. Он у меня не из робкого десятка. Потом проблемы решал, я не просто так не выходил на
Накрывает. Меня тоже накрывало. С каждым днем все сильнее и сильнее, как никогда еще не накрывало. Я улыбалась, ощущая, что слезы все равно катились по щекам. Саша стирал их большими пальцами и хмурился.
Помирился с сыном — это хорошо, у меня сильно болела душа за них. Казалось, словно это со мной происходило, однако же я просто очень эмпатичный человек, максимально настроенный на Сашу. Моего Сашу. Носом уперлась в белую рубашку, чувствуя, как пульс грохотал в висках. Его запах заполнял мои легкие и раздувал изнутри упоением.
—Ты врачу покажись сейчас, пусть посмотрит, проверит. Вдруг сотрясение. Смотрится скверно, — просипела я, стараясь звучать уверенно. Я все еще сидела на кровати, в то время как Саша стоял между моих раздвинутых ног. Сорочка беспардонно собралась на бедрах, но меня вообще сейчас ничего не волновало, кроме того, что я услышала. И того горячего счастья, греющего так же, как грели объятия моего мужчины.
—Как на собаке заживет. Я хочу, чтобы ты полежала тут какое-то время, отдохнула. И строго выполняла все рекомендации врачей. Пока я буду устраивать безопасную жизнь для нас.
Безопасную жизнь. Слово безопасность будто утрамбовалось в его речи, не позволяя мне забыть о том, что сейчас, очевидно, опасно. Не сказать, что по спине не прошелся холодок и очередная волна переживаний за его жизнь. Я слишком хорошо помнила, как держала Сашу, подстреленного, в своих руках. Этот ужас сейчас стоял перед моими глазами, лишая возможности дышать.
—Сашенька, что происходит?
Волнение, едва отпустившее меня, снова упорно хватало за грудки посильнее.
—Ничего нового. Под меня роют и каждый раз глубже предыдущего. Я пока не решил этот вопрос, но мне надо решать уже. Приходи вчера, как говорится. Посмотри на меня.
Мой взгляд и правда блуждал от груди до раны на брови, потом на дергающийся от речи кадык, снова на руки и по кругу.
Я медленно подняла голову и столкнулась с серьезным взглядом, не лишенным счастливого флера. Он радовался, пусть и был загружен проблемами. Это было понятно сразу, по горящим глазам и по бесконечно уставшему виду. Я плавилась как мороженное на солнышке от его огненного взгляда, направленного на меня точечно, словно лазером. Подбитый глаз открывался у Саши не полностью, но даже это не портило внешний вид. Он всегда был на коне, хоть мешок на него одень. Невероятно красивый мужчина.
—Тебе не о чем волноваться. Ты просто отдыхай и набирайся сил. Я буду приходить каждый день, звонить и писать по возможности. Но если я не выхожу на связь, — это не значит, что что-то случилось.
Он наклонился ко мне и провел губами по лбу, скользнул по щеке и остановился возле губ, собирая мое рваное дыхание языком.
Меня же бросало то в жар, то в холод, а еще так сильно хотелось коснуться лица, но я не смела причинить ему боль. Вот и сидела сжирала саму себя. При близком изучении я смогла понять, что сейчас лицо — это один большой синяк.
—Я все равно буду переживать за тебя, я иначе не могу.
—Зачем? Мужик взрослый, решать проблемы научен. Зачем беспокоиться? Не надо.
Мужик. Взрослый мужик. Научен решать проблемы. А от простой ласки терялся, плавился…тянулся к источнику.
Он взял меня на руки и сел на кровать так, что я полностью обвила его всеми конечностями, обнимая так крепко, как только могла. Водила руками по широкой спине, гладила плечи и невесомо касалась губами лица. Стараясь при этом не причинить боль.
Саша же вскоре зарылся в мои волосы и хрипло прошептал:
—Ложись отдыхать, тебе надо, а я только то и делаю, что нарушаю твой покой.
—Не уходи. Пожалуйста.
Я не могла его сейчас отпустить, не было никаких сил на это. Просто отчаянно хотелось сидеть вот в его объятиях и чувствовать тепло как от печки. Но он встал и мягко уложил меня в постель, целуя в лоб.
—Не уйду, буду тут с тобой.
Сидеть на неудобном табурете и гробить свою спину? Он едва умещался на этом предмете пыток, а спать явно не смог бы.
—Ложись со мной, — потянув Сашу за руку, я была полна решимости не дать ему уйти дальше моих рук.
Просто не могла его сейчас отпустить никак. Он мне нужен был как воздух.
Окинув меня вожделенным взглядом, мужчина тяжело выдохнул, внимательно рассматривая мою скромную больничную сорочку, едва ли что-то скрывающую. Особенно, когда он так щедро одаривал меня вниманием. Я вдруг ощутила тяжесть в груди и приятное томление внизу живота.
—Ты в меня веришь, конечно. В выдержку мою точно, — голос звучал низко.
—Саш, пожалуйста.
И он лег, позволив сначала мне уместиться на не очень уж и широкой кровати. Укутав собой получше любого шерстяного одеяла. Касаясь губами моего виска. Я уснула в самых надежных руках в мире. В оковах самой пленительной власти.
ГЛАВА 30
МАША
Я запрещала себе плакать, но периодами могла легко разрыдаться по всякому пустяку. Как и было оговорено, я действительно лежала в больнице на сохранении, как говорят. Хоть это в действительности больше походило на отдых в санатории, где даже был массаж. Ходила в бассейн и посещала курсы молодых мам. Здесь было все, что только могло ударить в голову подвергнувшейся играющим гормонам беременной девушке. Я позвонила отцу и сообщила, где нахожусь. Разумеется, без подробностей по телефону. Он приехал так быстро, что можно было бы подумать о телепортации. Залетел и без слов все понял, тут уже приходилось мне успокаивать родителя.