В ожидании осени 1977
Шрифт:
«Действительно какая нахрен коммуналка?!» — понял я, тупость заданного мной вопроса.
— Нет, это наша квартира, — как-то стесняясь озвучивает Сева. — Пошли в гостиную, — пригласил он меня.
«Да? Ну пошли. Где тут — хоромы царские?!»
Нда… Такая скромная квартирка, у скромного музыкального дирижера. Прихожая, по размерам, равна, или даже чуть больше, нашей с мамой квартиры…
«В натуре» — гостиная!.. Метров 40–45. Скромная такая, комнатка…
Красивая резная мебель, типа «стенка», в шкафах которой, за стеклянными дверками стоят хрустальные сервизы. Большие светло-коричневые, кожаные кресла с огромными
Ну и так по мелочи — диваны разные, ковры всякие, на полу паркет, на потолке люстра — вероятно уменьшенная копия люстры из Большого Театра…
Сам потолок, по периметру украшен лепниной, причем не простой, а позолоченной…
Что ж, при таком раскладе, пап'a должен выйти в халате одетым на костюм с галстуком и в турецкой «феске» на голове, или как там называется, этот головной убор…
Вот, это социалистическое равенство!.. Вот это я понимаю!.. Наверняка, для таких людей социализм, является очень даже неплохой системой, ибо себе его они уже построили и в нём живут, хотя и в отдельно взятой квартире.
Если честно, то я был рад за них. Молодцы!!
Но если уж совсем честно, то было грустно. Грустно и обидно… Как же так… Моя мама, растила меня, практически в одиночку и работала на двух работах и не заслужил вообще ничего подобного? Даже такой прихожей, которой равна всей нашей квартире?! …
И кто меня осудит, если я захочу себе такое же?
Ясно, что, работая у станка, на шахте, медсестрой в больнице или воспитательницей в детском саду, такое великолепие можно увидеть лишь в кино. Конечно же, если при просмотре ты не заснёшь, потому как за целый день навъё****лся так, что мама не горюй!..
Через несколько минут в комнату вошёл пап'a.
Это был невысокий, на голову ниже своего сына, мужчина, средних лет. С большой залысиной, торчащими во все стороны длинными, чёрными с проседью волосами и выдающимся «шнобелем».
Одет он был в костюм без галстука(!), без халата(!) и без «шляпы» (!). В общем выглядел пап'a, как типичный «сумасшедший-дирижёр-гений», отображённый в сатире, а не как «турецкий султан», которого ожидал увидеть я.
— Доброе утро, молодые люди. Меня зовут Аркадий Львович, — представился он.
Я встал с дивана протянул ему руку и представился:
— Александр.
Сева не стал представляется вероятно, зная этого мужика.;)
— Пойдемте к столу, попьём чая, и вы мне расскажите о себе. А также о том, как вы смогли написать такие замечательные песни в столь юном возрасте.
— Вы знаете, — сказал я присаживаюсь за большой овальный стол, покрытый белой скатертью на котором стояли всевозможные яства к чаю, — эти песни, не получились бы такими хорошими, если бы, не способности вашего сына, ровно, как и всего ансамбля. Я им лишь чуть-чуть помог, проиграв композиции на гитаре и напев их. Они прониклись идеей. Поняли, что может получиться, что-то стоящее, вложили душу и воплотили в жизнь. Я сам был удивлён результатом.
— Хм… Просто напел и получился шлягер, да ещё и не один?! Интересно…
Мы тоже пригубили…
— Александр, нужно признаться, я не был рад тому, что Сева тратит время на эстрадную музыку вместо того, чтобы больше заниматься самостоятельно. ВИА — вокально-инструментальный ансамбль, это конечно хорошо… молодежная музыка, танцы, компания, девушки… Всё это весело и интересно… Но, я хотел бы, чтобы мой сын, вырос великим пианистом, — тон его стал резок, — а не превратился в забулдыгу играющего по выходным на танцплощадках за трехлитровую банку вина и иногда подхватывающего халтуру на похоронах!
Сева встрепенулся…
— Сева помолчи, — осадил он пытавшегося, что— то сказать сына. Потом, более мягко продолжил: — Ты молод, тебе сколько? 14? 15? Ну вот! У тебя ещё всё впереди, — в голосе его, появилась сталь, — а Савелию, я боюсь может взбрести в голову, что он обойдётся и без учёбы!.. Что ему, карьера пианиста, не нужна!.. Что ему, лучше бренчать по кабакам!.. — дирижёр замахал руками. — Он, уже поступил на третий курс! У него блестящие перспективы! И эти ваши записи, — он махнул в сторону магнитофона, — забили ему всю голову! Он, теперь не о чём, кроме вашего ансамбля, слышать не хочет!.. Александр! Моему сыну, ваша эстрада не нужна! Ему, лучше заниматься классической музыкой, а не по танцулькам «лабать»! Так что, мне кажется, моему сыну ваша ВИА не подходит и точка! Не — под — хо — дит! — по слогам произнёс он последнее слово.
— Папа… — обреченная прошептал Сева, поставил локти на стол и обхватил голову руками.
Наступила тишина.
— При всём уважении, — сказал я поднимаясь из за стола, поняв что аудиенция закончена, — мне кажется, Сева уже совершеннолетний и может сам разобраться, что ему нужно. Насчёт же учёбы… Я собираюсь закончить школу экстерном, в этом году и поступить в институт. Соответственно, я категорически против того, чтобы кто-либо бросал учебу. Институт — это путёвка в жизнь. Так вроде говорится?! Спасибо за гостеприимство… Мне уже к сожалению пора. Я, по-моему, утюг, дома забыл выключить, кабы, что не случилось… До свидания! Савелий, проводи меня пожалуйста, — сказал я и глянул на пап'a.
Сева, поднял на меня красные, набухшие слезами, несчастные от «горя» глаза, глянул на «тирана», который неподвижно сидел со скрещенными на груди руками и помедлив несколько секунд, всё же поднялся со стула…
Глава 4
— Стойте! Стойте, молодые люди! Остановитесь! — вдруг, раздался голос в наши спины, когда мы уже открыли дверь и собирались выйти из квартиры. — Подождите!..
«Тиран», подошёл к нам и с доброй улыбкой, произнёс:
— Ребята, я хотел понять серьёзность ситуации… Хотел узнать, на сколько серьёзно вы относитесь к задуманному вами делу?! Это было испытание, проверка! Проверка, серьёзности ваших намерений. И я рад, что у моего сына, появился такой замечательный товарищ, — огорошил нас пап'a. — Прошу вас, проходите в комнату. Прошу, присаживайтесь…
Я глянул в глаза пап'a и с недовольным лицом, морщась, «ввёл того в курс дела»:
— Вообще-то, уважаемый «папа», мне не нравятся такие проверки!.. Дружба, или не дружба, это дело десятое, но дело это, моё и Севы!