В ожидании счастливой встречи
Шрифт:
— Птицу едят руками, а начальство — глазами, — беря тарелку, скаламбурил Иван Иванович. — Выделила бы, Зоенька, парочку самосвалов, — чуть громче попросил Иван Иванович.
— «Председатель Совмина», — кивнул на Зою Фомичев. — А она ничего, славная. Такую бы могли и с собою взять…
— Да вот что, Иван Иванович, — Фомичев со стулом придвинулся к Шустрову. — Ты ружье с собою взял?
— А ты откуда знаешь? — округлил глаза Иван Иванович. — На охоту бери испытанное.
— Поедешь на створ.
— Куда? — вроде как не расслышал Шустров.
— Осваивать основные сооружения.
Все что угодно
— В берлоге поселюсь, с медведем жить буду?! — И равнодушно и устало опустил веки, все его лицо сразу стянули глубокие морщины.
— Пойми, — горячо сказал Фомичев, — мне там нужен толковый человек. Колонна придет, дам тебе машину, вагончик…
— Караулить створ, — горестно вздохнул Шустров и отставил стакан.
— Дом без хозяина — сирота. Мы тут гости, а на створе наш дом. — Последние слова Фомичев выговорил с особым почтением. — Постарайтесь, Иван Иванович, правильно понять, — перешел на «вы» Фомичев. Эту привычку Фомичева Иван Иванович знал хорошо. Если дело касалось чего-то очень важного, он всегда переходил на «вы», речь его становилась краткой, емкой. Не тесал, а вбивал.
— Когда ехать-то? — поднялся Иван Иванович.
— Оформишь экскаваторы — и поезжай.
Фомичев тоже поднялся с места. Они постояли друг против друга. Иван Иванович, несмотря на свой уже солидный возраст, выглядел рядом с Фомичевым подростком. Он едва доставал до плеча Владимира Николаевича. Фомичев разглядывал Ивана Ивановича так, как будто они давно не виделись. И сейчас впервые за долгое время он увидел чисто выбритое лицо Ивана Ивановича. Оно отдавало желтизной. Иван Иванович поднял усталые глаза, а глубокая морщина еще глубже вошла в переносицу. И у Фомичева болью отозвалось в душе: постарел Иван Иванович. А давно ли добрым молодцем хаживал.
— Может, Иван, съездим еще раз, поглядим долину, и уж тогда отправишься, жду тебя внизу. — Не дожидаясь ответа, он кивнул Федору и уже на ходу добавил: — Жду тебя внизу.
Иван Иванович собрал пожитки: пара сменного белья, бритва да ружье, вот и все дорожное имущество.
За эти дни Иван Иванович хоть и редко с ним виделся, а сдружился со своим соседом по номеру. И теперь расставание было трогательно-затяжным. Они долго трясли друг другу руки.
— Дам, дам я тебе автобус, дорогой Иван Иванович, в аренду, а дам, — обещал, расчувствовавшись, сосед.
— Заставляете ждать, — укором встретил Ивана Ивановича Фомичев.
— Мог бы и не ждать — ехать, если такая спешка.
— С Зоей прощался, — уколол и Федя.
— Автобус в аренду взял, — не обращая внимания на подковырку, солидно ответил Иван Иванович. Он открыл дверцу и бросил на пол рюкзак, аккуратно положил за спинку зачехленное ружье:
— С кем договорился, с Зоей? — с издевкой спросил Фомичев.
Иван Иванович помолчал.
— Со Степаном Митрофановичем, с кем еще.
— Ребусы.
Иван Иванович основательно уселся на заднее сиденье.
— Степан Митрофанович транспортом командует в Ягоднинском районе. Сегодня автобус вроде бы ни к чему, а завтра днем с огнем искать будем.
Фомичев на это замечание не отреагировал. По дороге на сорок седьмой километр принялся рассказывать анекдоты.
На этот раз машина в полчаса подмяла под себя расстояние до Уптара и выскочила на пригорок. Фомичев даже пристукнул себя по коленке кулаком.
— Как смотрится, а?! — воскликнул он, как будто впервые увидел вчерашнюю долину. — Сворачивай, Федя. Давай обочиной подле речки. Я же говорил, Иван, что твоя «Швейцария», — так и есть.
«Газик» обогнул ветхие домишки поселка и втянулся в великолепную тополиную рощу между речками Уптаром и Халахоком. Тут был воздух чист и прозрачен. Фомичеву показалось, что сегодня горы еще больше раздвинулись, освобождая пространство, на котором вполне бы мог разместиться современный город средней величины.
— Опять лыжи забыли, — подосадовал Фомичев. Он даже приподнялся на носки, стараясь заглянуть за гриву черного леса.
— Разворачивайся, Федя, — распорядился Иван Иванович, — а вы пока, Владимир Николаевич, подышите свежим воздухом. Мы в один момент обернемся.
Фомичев не возразил.
Иван Иванович обежал поселок, нашел две пары широких охотничьих лыж. В залог он оставил запасное колесо.
Они встали на лыжи и пошли в лес.
— Чайку запарь, Федор, — обернувшись, крикнул Иван Иванович, — вернемся — попьем…
Снег искрился и переливался радугой. Лиственницы стояли на белом снегу словно обугленные, бросая сиреневые тени. Владимир Николаевич часто останавливался, хватал ртом воздух, тяжело дышал.
— Вот что значит без привычки, Иван Иванович, — говорил он. — Уже не помню, когда вставал на лыжи. А ведь ходил, и как еще!.. — И он снова шел размашисто. У Ивана Ивановича стало покалывать в боку, и, вытянув, как гусенок шею, он тянулся за Фомичевым. Снег был упругий, и лыжи не проваливались. В общем-то, идти было легко и радостно. Солнце не успело подняться над горой, как стало клониться к закату, мельтешить в тополях за речкой. Фомичев повернул от речки к ручью. Они обогнули лесистый массив, и, только спустились к ручью, запахло дымком, костром на снегу. Федор встретил их горячим чаем.
— Все подживлял, второй котелок поставил, — подбрасывая в костер ветки стланика, пожаловался на кого-то Федор.
Костер отбрасывал на снег оранжевые всполохи, тени лиственниц на снегу из, сиреневых стали черными, а лица просветленными, значительными. Владимир Николаевич допивал свою кружку, умостившись на пне. Глаза его блестели, как при первом свидании.
— Ну что, товарищи мои дорогие, место вам нравится?!
— Нравится, — ответили Иван Иванович и Федя разом.
— Ну и хорошо. Будем на этом месте строить перевалочную базу. Не возражаете? Принято единогласно. Осталось ваше решение затвердить Советской власти. Так?.
До поселка Федор вел «газик» осторожно — Иван Иванович просунул лыжи в приоткрытую дверцу и придерживал их. Остановились у домишка, где оставили запасное колесо.
Иван Иванович вернулся оживленный.
— Вот что, мужики, встретил земляка. Вы поезжайте, а мне все равно на створ добираться…
— Ты бы, Иван, оформил автобус, — вылезая из машины, сказал Фомичев. — Я еще хотел проехать по трассе, поглядеть. Чует мое сердце — не сегодня-завтра придет колонна, чует, и все.
— Ступайте, я на автобусе до Магадана доскачу, вон остановка, только ты мне эту… — Иван Иванович хыкнул на кулак и пристукнул ладонь.