В ожидании счастливой встречи
Шрифт:
Сватовство Степана окончательно разрядило обстановку. Доволен был и Фомичев.
Как только фомичевский «газик» и «летучка» Жильцова скрылись за поворотом, Котов предложил Петро Брагину составить машины в два ряда навстречу радиаторами.
— Ужмем колонну?
— Да ну ее подальше, Валер, давай лучше портянки посушим, — мостясь на запасное колесо к костру, отозвался Петро.
— Ты помоги мне прицепить, а остальное я сам, — не успокаивался Валерий. — Что мы будем мерять из конца в конец.
— Ах ты, беспокойное
В эту зиму, надо сказать, моторы, не глушили на стоянках. Ставили их на малые обороты, так и колматили ночь, а ночью-то два-три часа только и спали. И то наметается прогревальщик, не дай бог заглохнет. Вовремя не хватишься на таком морозе — разморозит радиатор, а то и блок порвет. И теперь Валерий шел по приходу между машин довольный: достаточно положить руку на крыло, чтобы убедиться: дышит, жива.
— Ну вот теперь, Петро батькович, можно и лапы кверху, суши свои портянки, — как бы разрешил Валерий.
— Слушай, Валера, а тебе не кажется, что наш шеф того?! — сказал Петро.
— Какой шеф, Егор?
— Зачем Егор, Фомичев — баландой встретил, похлебайте…
— Ну, и чего здесь плохого? И что вы все «шеф, шеф», — вскочил с колеса Валерий. — Подцепили дурацкую кликуху…
— Не нравится? — всмотрелся в Валерия Брагин. — Встретил мордой об лавку.
— При чем Фомичев! Ну, при чем?..
— Подожди, Валерка, я еще не досказал. — Брагин потянул Валерия за телогрейку: — Сядь.
Валерий отдернул телогрейку.
— Вынул из-за пазухи и дал коттедж.
— А ты как думал, должна быть у человека ответственность, если он при должности, если ему доверили людей, дело? Если, без громких слов и трескотни…
Валерий глянул на Петро — осекся. Не лицо — маска. Таким он еще Петро Брагина не видел. «Как может человек меняться, — подумал Валерий, — не завидую тому сытому волку, который встретится с голодным зайцем». Но ему вспомнился другой Брагин, тот, кто первым бросился в ледяную жижу, когда там, на мари, ухнула машина, и стала погружаться в наледь, и к ней было не подступиться. И захлестнули воспоминания.
Он сидел на колесе, смотрел на огонь и снова был у той переправы.
«Пропади она пропадом, — уродоваться из-за нее», — махнул рукой тогда Егор Акимович.
Петро сбросил телогрейку и едва успел пойматься за фаркопф тросом. Нахлебался вонючей со льдом жижи, но машину спас.
«Медаль тебе повесят», — кто-то из-за спины Жильцова то ли поддел, то ли одобрил Петро. Валерий помнит, как Петро ответил: «Надо знать, на что ты способен».
«Эх, марь ты, марь», — вспомнил и ясно представил Валерий, как втянулась колонна в распадок и как с ходу на первой машине Егор провалился, как выручали его машину и как переправлялись через марь.
Марь оказалась источенной теплыми ручьями и зажатой горами. Походили тогда они вокруг этой мари, повздыхали, потыкали ломиками, а дна так и не могли достать. Через гору — что на стену лезть.
Палят костры — греют животы. Ветер воет, звенит по насту колокольчиками поземка. Егор предложил промораживать марь.
«Если стлань бросить через марь, — прикинул расстояние Валерий, — на полмесяца работы, а где лесу взять столько?». Поторчины-сушины, как мышиные хвосты, торчат по заснеженной мари.
Валерий перевел взгляд на воз с лесом, и, как маленькая голубая звездочка, мелькнула мысль. Он к Егору, заглянул ему в лицо. Лицо Егора Акимовича было спокойно, вокруг глаз лежали черные глубокие круги, как будто еще не сошла прошедшая ночь.
— Есть выход, — сказал Валерий, — наведем переправу.
— Ну, ну, — Жильцов спокойно стоял и ждал, что дальше скажет Валерий. А Валерий, как видно, обдумывал до конца свое предложение, а возможно, что и своим отношением к сказанному Жильцов остудил Валерия. Глухо — Егор даже не узнал его голоса — Валерий добавил:
— Паром строить надо.
— Это что, брюшным паром двигать его по мари? — с некоторым раздумьем спросил Егор Акимович.
Но Валерия уже захлестнула идея, и он с жаром и поспешно стал объяснять:
— Рубим из бревен, наподобие платформы, настил, скрепляем как следует, так? Во-он видишь, на той стороне мари, дерево, — показал Валерий на разлапистую лиственницу. — Заделываем на нее блок, через блок трос, один конец за паром, другой за тягач. Ставим на паром машину или трейлер — и вперед!
— Это что, вроде волокуши?
— Вот именно, — подхватил вдохновенно Валерий, — и наша ладья скользит по мари…
Валерий объяснял, Егор грыз спичку и больше не перебивал Котова. Идея с переправой ему понравилась.
— Лес на твою переправу можно с прицепа снять. Пошли-ка к костру, — Жильцов зашагал широко, размашисто.
— Каша — мать наша, сняли бы пробу, Егор Акимович, пора свистать всех наверх, — протянул тогда Петро ложку Жильцову.
— Кликни-ка, Петро, ребят, у тебя горло луженое, — попросил Жильцов, присаживаясь к костру и выставляя над огнем длинные, как весла, руки.
Пока механизаторы собирались к костру, Егор все смотрел не отрываясь, как пыхтит в ведре гречневая каша с тушенкой. Потом оглядел собравшихся парней — кажется, все.
— Ну так вот, мужики, Валерий предлагает переправу, марь брать по-пластунски, юзом-пузом…
— Пусть покажет!
— И я говорю, — подтверждает Егор Акимович, — промести марь-то надо. Это же, считай, пуховое одеяло…
— Так! — схватывает мысль Петро. — Проклевывается, ну и…
— Ну и вот, значит, — Егор Акимович раздвигает рукой круг, парни расступаются, — видите, лиственница или сосна, шут ее разберет, на той стороне. Вот за нее через полиспаст и потянем волокушу.