В ожидании счастья
Шрифт:
– Дернешься, я ее убью!
Связал руки и ноги нам обеим, а потом задал вопрос:
– Вы откуда взялись?
– На озеро приехали отдыхать! – ответила Аня.
– А как здесь оказались?
– Заблудились!
– Неудачно вы заблудились! Я вас не отпущу, жить будете здесь. Если меня что-то не устроит – в лесу места много, там уже есть несговорчивые, и вас пристрою, так что советую слушаться и выполнять все, что потребую.
– А ты, дядя, не много на себя берешь? – спросила я.
Он резко ударил меня кулаком в грудь и сказал:
– Если ты не согласна на мои условия, я тебя первой пристрою под деревом! А сейчас я развяжу вам ноги,
Я смотрела на него и думала: «Хоть бы меня от его вида не стошнило!»
А Аня спросила:
– Морда не треснет? Спать он будет с нами, ага, щщщас!
– А я вас спрашивать не буду, я здесь хозяин!
– Мы не одни приехали, и нас скоро найдут, тогда тебе мало не покажется, дядя!
– Это место очень далеко, и сюда еще никто не доходил, кроме вас, двух дур! Те две, – он кивнул головой в сторону пещеры, – заблудились, и я сам их сюда привел, но никто их до сих пор не нашел!
– Нас найдут, даже не сомневайся, а тебя посадят! – сказала я, тут же получив кулаком в живот, и загнулась от боли.
Аня на него заорала:
– Ты, урод! Не смей нас трогать!
– А то че будет?
– Башку тебе оторвут!
Он размахнулся и ударил Аню кулаком по голове, она посмотрела на него огромными удивленными глазами и упала без сознания. Я от отчаяния, что ничем ей не могу помочь, заплакала. Смотреть на него напрямую я боялась и поэтому поглядывала исподтишка, так, чтобы он не заметил. Мужик был высокий, худой и грязный. Сальные волосы свисали вокруг небритого лица; тонкие губы приоткрыты; половины зубов нет; глубоко посаженные маленькие глазки смотрели злобно из-под мохнатых бровей, и запах от него был, как из помойки. Он посидел немного, потом принес котелок с водой и вылил Ане на голову. Она пришла в себя.
Я посмотрела на Аню – она на меня. Я попросила:
– Дай нам попить! Мы пить хотим, поэтому не соображаем, что говорим!
– Я вам дам воды, если обещаете вести себя хорошо и слушаться!
– Обещаем! – сказала я, облизнув пересохшие губы.
Он взял котелок и пошел к ручью, который так заманчиво журчал недалеко от нас. Через несколько минут вернулся с котелком, полным прозрачной, холодной воды, и напоил нас. Потом развязал нам ноги и приказал заползать в нору. Мы подошли к лазу, Аня наклонилась, я думала, она полезет в эту черную дыру, но она резко выпрямилась, и я увидела в руках у нее камень. Развернувшись, она с силой ударила мужика в лоб. Он пошатнулся и схватился руками за голову, в слабом свете затухающего костра я увидела, как между пальцами у него потекла кровь. Он рассвирепел, с силой ударил Аню кулаком в живот, она согнулась и стояла, не шевелясь и не издавая не единого звука. Потом он подошел к ней и ударил по голове. Аня упала и не шевелилась, я думала, он ее убил, накинулась на него, но он быстро меня скрутил, подтащил к тому дереву, где днем была привязана женщина, и примотал к стволу. Потом притащил Аню к соседнему дереву, вылил ей на голову остатки воды из котелка, она очнулась, он и ее тоже привязал и оставил нас на всю ночь, сказав:
– Вы мне без надобности, но я вас все равно не отпущу, лучше под деревом закопаю! Будете вы жить или нет, зависит от вашего поведения! – Он отвернулся и направился к лазу.
Когда он залез в свою нору, через некоторое время оттуда послышалась возня, шум борьбы и громкий плач женщины. Потом наступила тишина, только редкие всхлипы слышались из пещеры. Мужчина вдруг разразился громкой руганью, мы услышали глухие удары, и женщина затихла. До утра не послышалось больше ни звука.
Мы стояли, привязанные к деревьям по рукам и ногам, слава богу, хоть комаров не было, потому что здесь бежала холодная горная речка. Аня стояла недалеко от меня, и мне были слышны ее тихие всхлипывания. Я смотрела в ее сторону и тоже плакала от бессилия и оттого, что какой-то урод может над нами издеваться, а мы ничего сделать не в состоянии, и все-таки я пыталась Аню успокоить, говоря:
– Анечка! Потерпи чуть-чуть, нас найдут, а этого урода накажут! Ребята его подержат, а мы с тобой тогда оторвемся на нем от души! Он за все у нас получит! Не плачь, пожалуйста!
– Я стараюсь не плакать, Танюша, но у меня так голова разболелась, просто сил нет терпеть!
– Давай отвлечемся от головной боли и подумаем, как нам отсюда выбраться.
– Знаешь, отсюда выбраться, может, и получится, а вот как попасть к людям из леса – большой вопрос!
Мы стали думать, как нам освободиться, хоть стояли рядом, но ничем не могли помочь друг другу, потому что были похожи на две мумии, и даже шевельнуться не могли. Так ничего не придумав, простояли всю ночь. Утром, только рассвело, этот урод с огромной шишкой и рассеченным лбом выполз из своей норы, подошел к нам и сказал:
– Если вы надеетесь, что вас найдут, то ошибаетесь! Я вас сейчас по одной затащу в жилище, свяжу там и заткну рты, чтобы вы не могли орать. Одна уже лежит, связанная, и будет там до тех пор, пока мне не понадобится.
Он стал меня развязывать, потом потащил к норе, я упиралась, но бесполезно. Он затолкнул меня туда, лаз был узкий, я еле протиснулась в эту дыру, а дальше пещера расширялась, вдалеке горел слабый огонек. Мужчина, подталкивая меня в спину своей костлявой рукой, вел вперед. Идти можно было только согнувшись. Через несколько метров от входа появилось небольшое расширение слева, и я увидела нечто, похожее на женщину, которая сидела на подобии постели, и в слабом свете какого-то керосинового фонаря я увидела, с каким ужасом она смотрит на меня. Он на нее шикнул, и она опустила голову, а мы прошли дальше. Справа было еще одно углубление, в котором лежала связанная женщина, мы ее видели днем у дерева. Он толкнул меня на какую-то грязную тряпку, начал связывать мне ноги, а я стала пинаться. Он ударил меня по голове, и я отключилась.
Когда пришла в себя, рядом со мной лежала связанная Аня. Она увидела, что я очнулась, прошептала:
– У этого урода прям двухкомнатная пещера! Тут хоть закричись – никто не услышит! Тань, ты как?
– Если честно, пока не поняла! Но жива, однозначно! Аня, как твоя голова?
– Болит, но терпимо! И откуда такие уроды берутся?
– Ань! Он же обещал нам рты заткнуть, забыл, что ли?
– Не забыл! Смилостивился, но сказал, если будем орать, – порежет нас на ленточки. Достал, гад, до зубовного скрежета! Убила бы!
Я посмотрела на Аню и прошептала:
– Ты сильно-то не разоряйся, а то услышит, огребем по полной.
Аня, посмотрев на меня, кивнула и обратилась к женщине:
– Тебя как звать?
– Он зовет – Чума.
– Почему Чума?
– Чтобы не запоминать имена. Та женщина, с которой он спит, я до сих пор не поняла, то ли она жена, то ли такая же, как мы, потеряшка, – тоже Чума! Вам он еще не дал имен?
– Нет! – сказала Аня.
– Так как все-таки тебя звать?
– Марина.