В парфянском плену
Шрифт:
– Не убьют, – набычившись, мотнул головой он. – Кто носилки назад понесёт?
– Найдут, кто. Не неси чушь. Нас сразу убьют. И не только нас. Разрежут на кусочки всех, кто будет рядом, поверь, – Лаций назидательно покачал головой, и его другу оставалось только вздохнуть и замолчать. – Однако, – небрежно продолжил Лаций, как будто дело его совсем не касалось, – можно сделать и по-другому. Только надо поторопиться, потому что скоро придут часовые.
– Как? – Варгонт ожил и подполз на четвереньках ближе к воде.
– Не кричи, – понизил голос Лаций по привычке. Ему, наконец, удалось растянуть верёвку и он медленно вытащил
– Хорошо… – с удовольствием протянул «гроза скорпионов». Лаций оглянулся и сказал ему:
– Тише! Сиди ровно, чтобы не заметили.
– Эх, убежать бы сейчас!.. Да некуда. Против течения не поплывёшь.
– Лучше пока не думать об этом. Может, нас выкупят. Или обменяют. Такое часто бывало.
– Меня точно не выкупят, – категорично заявил Варгонт. – Некому. Я же не патриций. Так что убегу сам. Попозже. Приду в себя и убегу, точно!
– Ну, да! Как этот скорпион, – хмыкнул Лаций. – Он тоже думает, что убежит. Ладно, давай со скорпионом закончим, а то мне что-то не нравится вон тот, – он кивнул в сторону пленных. За последние два месяца жизнь научила его бояться всего, даже своих бывших товарищей. Он не видел, что самый ближний пленник лежит к ним спиной, но постоянно поворачивает голову, как будто прислушивается. Когда они перешли на шёпот, тот зашевелился и даже привстал на локте, но ему всё равно ничего не было слышно. Варгонт повернулся на шум и кинул в его сторону небольшой камень. Фигура растворилась в сумраке. Пока они рыли небольшой канал от реки до ямы, Лаций рассказал ему свой план, как напугать наложницу Сурены. – Только молчи! И не выходи из воды! Иначе нас убьют.
– Понял, понял, – недовольно пробурчал Варгонт. – Не буду шуметь и высовываться. Нас и так уже сто раз убивали. Давай, пускай воду, топи скорпиона…
Хантра болела уже два дня, у неё кружилась голова, ныли кости, и всё тело горело, как в огне. С утра ей стало лучше, и она даже смогла немного поесть. Когда после полудня Заира сказала ей, что Коринтия заболела и они могли бы пойти к реке вместо неё, старуха сначала отказалась, а затем, подумав, согласилась – она тоже устала лежать в шатре и хотела посидеть на берегу реки. Заира завидовала тому, как наложницы постоянно делились впечатлениями от купания в ночной реке, а ей оставалось только вздыхать и слушать, потому что у тётки были свои приметы на этот счёт. До свадьбы, как она говорила, под ночным небом нельзя появляться голой…
Когда, наконец, наступила ночь и стражники привели за ними пленных носильщиков, она радовалась, как ребёнок. Хантра устало забралась внутрь вместе с ней и плотно задёрнула занавески. Их отнесли чуть дальше, чем остальных наложниц. Коринтия всегда предпочитала купаться отдельно от всех, наивно думая, что её положение выше других, и ещё опасаясь, что её сглазят. Носилки тоже ставили подальше от воды, чтобы пламя не могло осветить то место, где она купалась. Так же пленные носильщики поступили и сейчас, остановившись за двадцать шагов до берега.
Какое-то время они стояли на месте и ждали.
– Молчат. Наверное, их там внутри укачало, – тихо произнёс Икадион, которого Лаций попросил сходить вместо него. – Это всё ты виноват, – с усмешкой кивнул он Атилле, который стоял рядом, в недоумении глядя на старуху. Того, в свою очередь, попросил
– Я-то причём? – глупо пробасил тот. – Нёс, как нёс. Сейчас ещё нажалуется на нас. Пошли отсюда! Как бы головы не лишиться из-за этой старой дуры.
– Пошли. Вон, варвар машет. Идём! Надо будет потом Лацию рассказать, – согласился Икадион и поплёлся в сторону стражников, которые уже спешили собрать и пересчитать пленных. Он не заметил, как позади него шевельнулась занавеска и оттуда выглянула Заира.
– Лаций, – прошептала она. Это было единственное слово, которое она разобрала в их разговоре, но знакомой фигуры среди уходивших пленных не было. Старая Хантра взяла у стражника два длинных факела и подошла к воде. Здесь ей было легче. От воды веяло прохладой, но в теле всё ещё была слабость. Старуха передёрнула плечами и отошла назад, на сухое место, где песок переходил в твёрдую глину берега. Стражник воткнул там факелы и поднялся вверх за остальными. Хантра достала две подушки и толстую накидку. Постелив их на землю, она подошла к носилкам. Слабый свет огня еле доставал до занавесок, луна этой ночью спряталась за дымку облаков, и старуха, проклиная всё на свете, тыкалась в темноте в разные углы, стараясь найти длинную простыню.
– Тётушка, не надо, – недовольно сказала Заира, – я сама могу. Что тут снимать?
– Стой, молчи. Надо вот так сделать, – отвечала та. Заире не терпелось уже окунуться в прохладную воду реки, но она была вынуждена ждать.
Старая служанка сделала всё по-своему. Она несколько раз обмотала вокруг неё тонкую простыню, заправив края под локтями, чтобы ничего не было видно. Но Заире в ней даже идти было трудно, не то что купаться. Когда Хантра, тяжело дыша, вернулась на своё место, фигура племянницы совсем слилась с тёмным пятном носилок, и она не заметила, как девушка скинула простыню и оставила её на берегу у самой воды. Старая служанка не волновалась – дочь Абгара с детства купалась в реке со своими подругами и умела отлично плавать. В этот момент Заира, зайдя по пояс в воду, с радостным выдохом присела вниз и закинула голову назад. Её тётка тоже с удовольствием потянулась и откинулась на подушки. Небо было чёрным и непроглядным, кое-где в разрывы облаков проглядывали звёзды и тепло неостывшей земли приятно обволакивало уставшее от болезни тело, постепенно успокаивая его и погружая в сонную дремоту.
Глава 20
Пленные вернулись в загон на другой стороне холма, и Икадион пошёл искать Лация, чтобы рассказать ему про старуху, которая оказалась хуже наложницы Сурены. Она так замучила их своими остановками и криками, что все были рады, когда их вернули обратно. Кто-то сказал, что их видели с Варгонтом у воды.
– Эй, Лаций! – окликнул Икадион стоявшего у воды человека. – Ты представляешь, что мы видели… – он осёкся, увидев, что это был другой человек. – Ты Лация не видел? – спросил он его.
– Нет, – как-то резко и нервно ответил пленный.
– А Варгонта? – поинтересовался он.
– Нет, – снова быстро произнёс тот. Икадион присмотрелся.
– Лабиен, это ты, что ли? – с недоумением спросил он. Этого легата он хорошо помнил, потому что тот хотел ускакать вместе с Эгнатием Аврелием, но его лошадь сломала ногу. Он как раз помогал ему потом добраться до ближайшей телеги, так как легат упал и сильно ударился.
– Что тебе надо? – вместо ответа недовольно просил тот.