В пекло по собственной воле (сборник)
Шрифт:
Менделеев взглянул на меня покрасневшими глазами и махнул рукой. Я накинула покрывало на голову, показала охраннику рукой на Менделеева, потом, сложив руки на груди ладонями друг к другу, присела перед охранником и тихо проскользнула мимо него во двор. Тому ничего не оставалось делать, как идти за мной к женской половине. Он, готова спорить, не понял абсолютно ничего.
Нырнув на половину к женщинам, я попросила у Лейлы чашечку кофе и решила несколько минут подумать спокойно. Кофе был крепкий и такой ароматный, что я чуть не принялась разыскивать Зухру, чтобы та написала мне рецепт его приготовления, но вовремя спохватилась — не до рецептов сейчас, дело надо делать!
Менделеев, конечно,
И тут все факты встали неожиданно в одну стройную цепочку, стоило только мне еще раз повторить про себя фразу Зухры: «Мизандар работает офицером. Он борется с врагами ислама!» Так, кажется, она сказала? Но ведь это же иранская служба безопасности!
Это же иранская контрразведка, черт ее возьми! Вот они откуда узнали про героин. У них наверняка есть связь и с российскими криминальными структурами, и с оппозиционными политическими движениями экстремистского толка, конечно, и контакты отработаны. Они не только про героин узнали с подачи наших «друзей», устроивших эту катастрофу, они нас специально скорее всего поджидали, потому что какие бы случайности с нами ни происходили, все равно за нами должен был кто-то наблюдать, и как только стало ясно, что начался шторм и на поверхность мы подняться не сможем, тут же рассчитали наш возможный путь и уперлись в иранский берег! Вот пограничники во главе с этим Мизандаром, или как его там, нас специально и искали!
Если же контакты между этими гадами, что взорвали самолет, и иранской службой безопасности хорошо законспирированы, Менделеев может о них и не знать. Я-то об этом догадалась лишь после того, как Зухра сообщила мне, кем работает Мизандар. Менделеев ситуацию воспринимает неадекватно, надо бы сообщить ему, что Мизандар не пограничник, а «борец с врагами ислама», как выразилась его жена Зухра…
Впрочем, нет, не буду я ничего ему сообщать! Он слишком высокомерен и слишком иронично ко мне относится. Он сам все знает, сам со всем справится, и ничьи советы ему не нужны! Он же — генерал! Даже — генерал-майор! Вот и пусть сидит «в гостях» у этого Мизандара и морочит ему голову своим мифическим героином! А я в это время доберусь до Чугункова и сообщу ему, где застрял заместитель министра МЧС со своей сломанной ногой. Пусть знает, что самостоятельность провинциальной капитанши из МЧС способна не только неприятности создавать, как тогда — с радиосвязью. Да и при чем здесь я? Я, что ли, виновата, что связь совсем прервалась? Я-то ее просто выключила, когда она мне не нужна была. Да если бы не моя самостоятельность, я бы так и не догадалась, что мы попали в лапы иранской контрразведки, у которой такие интересные контакты с российскими криминально-политическими структурами!
А теперь еще интереснее получается! Ну и талантливые ребята против нас работают! Им бы повести писать на приключенческие сюжеты, а они на политических собраниях штаны протирают. Теперь, если мы каким-то образом все же вырвемся из лап этих иранцев, у них есть килограмм героина, который мы фактически привезли с собой в Иран с затонувшего самолета. Мы этого отрицать не станем, да и попробуй теперь отпереться, что ты не вез на борту самолета наркотики! Это я, конечно, про генерала, ему в первую очередь шить все это будут. Неспроста, наверное, и рейс выбрали, которым он летел, а не какой-нибудь другой. Это же хорошо cпланированная
Если Чугунков не узнает, что мы живы и находимся в руках иранской службы безопасности, он так и будет тратить драгоценное время на совершенно бесплодные поиски нас с Менделеевым по всему Каспийскому морю. Может быть, и к берегам Ирана его занесет в наших поисках.
Но нам-то что от этого? Никакого толку! Сам он в территориальные воды прибрежной полосы не сунется, а если и сунется, и сделает запрос, разве наши «стражи» во главе с Мизандаром скажут ему правду, когда перед ними маячит соблазнительный жирный кусок в виде мифических трехсот килограммов героина.
Они же и Чугункова расценят лишь как своего конкурента, охотящегося за тем же героином, а не как спасателя! Надо отдать должное тем ребятам, что все это придумали, — ловко они вывели из игры одну из ключевых фигур противника — генерала контрразведки МЧС Константина Ивановича Чугункова. Нет, Константин Иванович! Наверное, вы слишком еще романтик, чтоб с этими ребятами состязаться…
Решение, которое я искала, пришло сразу, оно лишь подтвердило мой план, родившийся в гостеприимной бане женщин Мизандара. Нужно бежать! Кому, как не мне, это сделать проще всего? На мое счастье, ислам запрещает женщине показывать мужчинам свое лицо. Жаль, правда, что я не знаю ни слова по-персидски и если со мной кто-то заговорит, я вынуждена буду притвориться немой. Или глухой. Но рта раскрывать мне ни в коем случае нельзя…
Ну, хорошо, убегу я, дальше что? Как что? Дальше я каким-нибудь образом связываюсь с генералом Чугунковым и сообщаю ему не только, что Менделеев жив, но и где он находится. Он нажимает на все каналы, которые ему доступны, и освобождает Менделеева. Тот прихватывает с собой Анохина, который признается на допросе, что он участвовал в заговоре, и все — интрига врагов МЧС разрушена…
Мои несложные логические построения так вдохновили меня на действие, что я просто уже места себе не находила. Мне нужно было немедленно приступать к осуществлению своего плана. Но для этого мне была необходима Зухра, единственная из всех женщин, владевшая английским, а мне нужно было ее кое о чем расспросить и кое о чем попросить…
Я выпила уже три чашки кофе, и меня просто распирало от энергии и жажды деятельности. Я дважды спрашивала, как умела, у Лейлы, где Зухра, но та отвечала что-то по-персидски и лишь приветливо мне улыбалась.
Наконец появилась Зухра, которую Лейла сразу же послала ко мне, видя мое нетерпение. Мало ли, о чем могут говорить две молодые женщины и почему им не терпится друг друга увидеть. Тем более что, кроме Зухры, меня никто вообще в доме Мизандара не понимал.
Зухра тут же принялась сообщать мне все городские новости, и количество рожденных за последний месяц ее подружками детей обрушилось на меня, как струя порядочных размеров водопада. Я не нашла ничего умнее, как просто прикрыть ей рот ладонью.
Она засмеялась и поцеловала меня в ладонь. Эта персияночка просто влюбилась в меня, я почувствовала это еще в бане, когда она мыла мои плечи и спину. Ее руки задержались пару раз на моих грудях, но я не придала тогда этому никакого значения. Теперь ее чувства представлялись мне иначе.
Я никогда не думала о том, как же уживаются в одном доме несколько женщин, принадлежащих одному мужчине? Как же избегают скандалов и диких сцен ревности, когда он предпочитает одну из них всем остальным и проводит с ней несколько часов в своей спальне? Как же ее потом встречают остальные? Улыбкой подруги, знающей, какие ласки она дарила сейчас их общему мужчине, или гримасой ярости, рожденной ревностью обойденной вниманием женщины?