В переплете Книги Знаний
Шрифт:
– Я же шел впереди. Можно сказать, защищал тебя от пыли и грязи. Давай найдем ручей! У нас в Велитии бог воды – самый главный бог. Он грязнуль не любит! – продолжал упрашивать Гаузен.
– Мало ли в наше время немытых по миру шляется? А к чистому всегда больше подозрений. Если человек может позволить себе мыло, то у него могут и деньги водиться. А уже это может привлечь внимание разбойников. Уж кто-кто, а бандиты знают: Кто за собой следит, тому есть чего терять, - не переставала поучать Гаузена девушка.
– Ну, по тебе не скажешь, что ты за собой не следишь, - попытался возразить
– Я же девушка, - хмыкнула Фелиндия, пропустив похвалу мимо ушей.
– Если будет возможность по пути, то остановимся. Я, конечно, служу другому ордену и не знаю всех ваших обычаев, но думаю, что ваш Катапак не такой сердитый, чтобы карать каждого неумывайку. Да и вообще, куда ты так торопишься? Почему тебе так хочется умыться непременно сейчас?
– Я думал, что ты меня… - начал было юноша, но в смущении замолчал.
– Я тебя что? – обеспокоилась девушка.
– Да так, ничего, - замялся Гаузен, и некоторое время они ехали молча, пока юноша не вспомнил другую свою просьбу:
– Ну, так что? Могу я называть тебя Лин?
– А почему хотя бы не Лина? – предложила девушка.
– Лина – это как-то длинно, - неуверенно возразил Гаузен.
– Ну ладно, можешь звать меня Лин, - согласилась, наконец, девушка.
– Тем более, меня в ордене все так зовут.
– Что ж ты раньше упиралась!
– прошептал Гаузен, лишний раз подумав о том, как он все-таки мало понимает этих женщин.
– И не надейся, что я буду звать тебя Гонзиком, - добавила девушка.
– Вот уж это я как-нибудь стерплю… А у вас в ордене все такие несговорчивые?
– вдруг вырвалось у него.
– Да что ты вообще знаешь об ордене Всемзнания? – вспыхнула девушка.
– Ну, я слышал, что у вас, когда ложатся спать, вместо подушек кладут под голову книги, - предположил юноша.
– Это еще что за ерунда!
– возмутилась Лин, но Гаузен не сдавался:
– Да ладно, чего уж тут! Каждый культ – он со своими странностями. Вот в Хаслинии поклоняются огненному богу Шальварку и всю пищу жарят только на огне. А суп готовят, пока кастрюля не выкипит хотя бы на половину, чтобы, как они говорят, вода пропиталась огнем. Ерунда какая-то! Вода и огонь несовместимы! Вот у вас в Альдории все понятно без вопросов. Мне тут рассказывали, будто вы настолько любите чтение, что даже на обед едите жареных книжных червей, - в этот момент девушка прямо задохнулась от возмущения, но это было еще не все, что Гаузен знал об ордене Всемзнания.
– А еще я слыхал про одного служителя вашего ордена. Так он был такой жадный, что всю жизнь искал колодец, исполняющий желания. И когда нашел, то ему нужно было бросить туда монетку и загадать желание. Ему пришлось пересилить себя вместе со своей жадностью и выбросить монетку в колодец. Но когда он ее кинул, сил сдерживать свою жадность у него совсем не осталось, и он бросился вниз в колодец за монеткой. А ведь мог бы пожелать себе горы золота!
– Гаузен, тебе никто не говорил, что твой язык похож на лопату? – раздраженно прервала юношу Лин.
– В смысле, этопотому что я острый на язык и каждое мое слово вызывает смех? – наобум ляпнул Гаузен.
– Нет, это все из-за того, что каждым
– И вообще мы жадные только до знаний. У нас даже поговорка есть - лучше книга в руке, чем монета в кошельке.
Некоторое время они опять ехали молча.
– Чего молчишь?
– не выдержал, в конце концов, Гаузен.
– Если отвечать на каждое слово, - все еще сердилась Лин, - то люди бы не замолкали, как птицы в лесу.
– Даже птицы по ночам спят, - разумно подметил Гаузен.
– А филин? – вспомнила исключение девушка.
– Филин – эта такая пучеглазая птица, что у нее глаза не закроются при всем желании, - с непоколебимой уверенностью в собственной правоте заявил юноша.
– А я смотрю, ты хорошо разбираешься среди себе подобных, - скептически отозвалась Лин.
– Я что, похож на птицу? – не разобрал намека на собственное невежество юноша.
– Ага, на вороненка, - не поворачиваясь, заявила девушка будничным тоном, каким обычно говорят о погоде.
– Это почему сразу на вороненка? – запротестовал Гаузен. Он надеялся на орла, ястреба или, на худой конец, коршуна.
– Такой же нахальный, темноволосый и вечно суешь свой нос не в свое дело, - разоткровенничалась девушка.
– Это я-то сую руки не в свой нос? То есть не в свое дело, - смутился Гаузен.
– И это после того, что мы вместе пережили?
– Вот именно! – подтвердила Лин.
– Если бы не пережили, я бы о тебе так не говорила!
– Ну, ладно, - решил отступить Гаузен, которому уже надоело спорить.
– Хватит уже клеваться насчет всякой ерунды. Если тебя раздражают мои вопросы, то тогда сама расскажи мне что-нибудь!
– Что рассказывать? – насторожилась Лин.
– Ну, расскажи, к примеру, про историю твоего ордена, - предложил Гаузен.
– Тебе действительно интересно об этом послушать? – удивилась девушка.
– А ты постарайся, чтобы не скучно было! – решил приободрить он девушку.
– Если я засну от скуки, упаду с лошади и сломаю себе шею, то вся вина от произошедшего будет на твоей совести.
– Хочешь сказать, я зануда!? – обиделась Лин.
– Нет, ну просто любопытно, – снова пошел на попятную Гаузен.
– Я ни в коем случае не хотел сказать, что твой орден состоит из одних только зануд… То есть мне хотелось бы узнать, о том, что за люди основали твой орден и как они с тобой связаны. А если не хочешь рассказывать о себе, то расскажи о том, что дорого тебе самой…
Последние слова несколько смягчили сердитый настрой Лин, и она решила выбрать историю, которую, похоже, знала лучше остальных:
– Если тебе интересно знать про наш орден... А про наш орден ты, по-видимому, не знаешь ничего, то следует начать с самого основания. Точнее с человека, который основал Орден Всемзнания… Вообще-то эту историю у нас рассказывают маленьким детям, но я думаю, тебе будет вполне по силам разобраться в ней, - не удержавшись от остроты, начала девушка.
– А почему все-таки орден Всемзнания, а, например, не Всезнания? – переспросил Гаузен, немного задетый тем, что девушка снова усомнилась в его умственных способностях.