В переплете Книги Знаний
Шрифт:
После чего все же взял себя в руки:
– Кажется, она у меня под правым сапогом. Серебряная, - заверил Гаузен и утверждающе кивнул головой вниз.
– Я бы с нее сошел, да вот не знаю куда идти, - многозначительно посмотрел юноша на нищего.
Нищий, обрадованный перспективой скорого обогащения, нагнулся к уху путника и быстро, будто бы доверяя важную тайну, зашептал:
– Да очень просто до того поля добраться. Вы, главное, идите по узкой тропинке от этой таверны… будет развилка… сверните на левую… которая уже поросла… - давал подробные указания нищий.
Гаузен старательно дослушал
– Матушка моя гусыня!
– с напускным разочарованием воскликнул Гаузен.
– А это не монетка, а плевок, - и, плохо скрывая удовольствие от розыгрыша, попытался успокоить нищего.
– Но ты ее поищи, поищи! Должна же она где-то быть, между щелями да досками…
Тут Гаузен встал из-за стола и отправился в комнату наверх, чтобы отдохнуть перед завтрашним походом. Но, не сделав и пары шагов, споткнулся о чью-то не к месту выставленную ногу. Едва не растянувшись на полу, он успел остановить падение, уперев руки в ближайший столик. Перед глазами промелькнул побирушка, удирающий на волшебным образом выросших ногах, вероятно здоровых до кончиков ногтей.
Гаузен заметил, что все вокруг смеются над его неудачей, и торжество от успеха сменилось горькой обидой и презрением к окружающим. Он раскусил, что о том, что калека ненастоящий, давно знает вся округа, и тот выманивает деньги только у приезжих. По-видимому, у лже-инвалида получалось подгибать колени особым способом, выдавая ноги за культи.
– Крутить-колотить!
– грязно выругался Гаузен и закричал вслед.
– Ах ты, жухало поганое!
Гаузен уже хотел было пуститься за обманщиком вдогонку, но между его пальцев, растопыренных на досках стола, воткнулся здоровенный нож.
– Эй, сопляк, ты кого жухалом назвал?
Гаузен поднял глаза и увидел тех самых трех типов, в чью сторону он старался лишний раз не глядеть.
– Ты, случайно, столом не ошибся? Пока ты не пришел, здесь сидели одни только честные люди, - издевательски заявил самый крупный из них, после чего оставшиеся два, как по приказу, дружно захохотали. Похоже, что он был главным. Гаузен вспомнил, что пособники пару раз назвали его Кловиадом.
Тут худому типу с серьгой в ухе, видимо, захотелось выжать еще немного денег из доверчивого странника. Небрежно махнув рукой, он опрокинул кружку, отчего на стол вылились остатки мутной жидкости.
– Эй ты, бродяга! Не видишь, что ты наделал? Ты весь стол растряс!
– Это я-то растряс? Да я слегка только коснулся!
– заспорил Гаузен.
– Ты мне кружку выпивки должен, - внаглую затребовал тощий.
– Да в ней почти ничего не было!
– возмутился Гаузен.
– Ага! Значит, теперь ты не отрицаешь, что уронил кружку! Тогда плесни, а то как бы полоснуть не пришлось! – отрезал неприятный тип и двинул кружку на край стола.
Юноша, сохраняя спокойствие, взял кружку и демонстративно сплюнул в нее.
– Столько хватит?
– хладнокровно поинтересовался он.
Побагровевший от гнева бандит вскочил и потянулся было к оружию.
– Клянусь своей зубочисткой! Я порежу его на куски!!! – поддержал товарища второй бандит. Но решающим оказалось слово Кловиада:
– Остынь, Репей. Спокойно, Зуб. Этот чужак, похоже, не понял, с кем связался. Я не злопамятный,
– Убираться?! – возмутился Гаузен.
– Я тут комнату снял! Где мне, по-вашему, отдыхать?
– Видимо, парень, с тобой не договориться, - скучающим голосом произнес главарь.
– Но я не злопамятный, - вновь повторил он.
– Я мщу на месте. А отдохнешь на ближайшем кладбище.
Предводитель шайки молниеносно вытащил меч. К счастью, Гаузен успел схватиться за свою саблю и отразил удар.
– Я вам покажу пряники-коврижки! – пригрозил Гаузен и вместо щита схватил в левую руку табуретку, направив ножки на врагов. Три бандита начали теснить его, и юноша понял, что он столкнулся не с простыми трактирными пьяницами, а опытными наемниками. Вскоре Зубочист выбил табуретку из рук Гаузена, и юноша решил занять более выгодную для обороны позицию. Подпрыгнув, Гаузен схватился за балку и перелетел на ближайший столик. Вновь выхватив саблю, Гаузен начал скакать по столам, отражая удары бандитов и совершенно не замечая, что сметает вниз всю еду и посуду других ни в чем не повинных посетителей. Вскоре пол стал таким скользким, что по нему стало трудно передвигаться.
С пониманием к незавидному положению Гаузена отнеслась одна только беззубая старушка. Она подняла булку с пола и безуспешно продолжила грызть ее дальше. Большая же часть таверны ринулась поквитаться с наглым чужаком, попутно устроив свалку в дверях, так что Гаузену едва удалось унести ноги. Хозяин таверны, изрядно раздосадованный погромом, без разбору колотил всех и вся. Одному из бандитов удалось прорваться сквозь толпу и догнать юношу.
– Я скормлю твои фаланги росомахам! – пригрозил Зубочист и метнул руку, схватив Гаузена за плащ. Гаузен, развернувшись, рубанул клинком наотмашь, но попал не по бандиту, а по своей же накидке. Ветхая ткань, не выдержав, порвалась, оставив изрядный лоскут в руках противника. Заехав удивленному разбойнику кулаком, сжимавшим клинок, юноша решил не добивать обидчика, а поскорей убраться подальше от разъяренной толпы.
– Не ночевать мне сегодня в тепле под крышей, - опечалился Гаузен, но тут же успокоил себя мыслью:
«Ну не убивать же мне было каждого в таверне! Что я, изверг какой?»
Глава 2
Когда Гаузен добрался до руин, он совсем выбился из сил. К счастью, лже-калека, несмотря на всю свою насквозь фальшивую натуру, довольно точно указал направление.
«Если я не разберусь с этими камнями» - думал Гаузен, оглядывая развалины. – «То Лекант разберется со мной».
Мрачные картины начали рисоваться юноше одна за другой. Как он будет иметь дело с камнями уже на каменоломне, и хорошо, если придется махать киркой или таскать тележку, а то ведь такая сволочь, как Лекант, запросто прикажет сбросить его в пропасть и завалить сверху горной породой.
«И сдался ему этот замок?» - подумал Гаузен и оглядел окрестности. Место вроде бы подходило, никаких особых неровностей. Почва твердая, но не болотистая и не каменистая. Нападения чудовищ, как и новой стычки с бандитами, кажется, не предвиделось. Но юноша решил, что для полной уверенности следует переждать здесь ночь.