В плену его страсти

Данич Дина

Вроде бы я и так понимаю, что у нас отношения. Но одно дело - крутить это в своих мыслях, и совершенно другое - слышать подтверждение на словах.

– Тебе идет смущение, - неожиданно добавляет Камиль.
– Я выбрал на свой вкус. Надеюсь, ты оценишь.

Он договаривает, и почти тут же приходит официант и расставляет перед нами блюда. А я понимаю, что, похоже, Тагаев знает меня куда лучше, чем я думала. Ведь у меня на тарелке рыба, которую я очень люблю. Но когда он успел это заметить? Еще там, в доме?

– Попробуй, повар здесь очень хорош.

–

Часто здесь бываешь?
– рассеянно спрашиваю, беря в руки вилку и нож.

– Приходится иногда, - кивает Камиль. А заметив мой вопросительный взгляд, добавляет: - Когда нужна подпись владельца.

Мне требуется почти минута, чтобы осознать.

– Это твой ресторан?

– Почему тебя это удивляет?

А мне и ответить-то нечего. Ведь если так подумать, то, конечно, Камиль не похож на простого офисного клерка или механика с завода. Стоило догадаться, что у него есть свой бизнес. А возможно, даже не один.

– Прости, я всего лишь удивилась.

– Аля, ты можешь спросить все, что захочешь. Знаю, у нас все сложилось не самым логичным путем. И, возможно, ты себе не так представляла развитие отношений. Но я открыт к диалогу.

– И ты расскажешь все, что я захочу узнать?

Камиль отвечать не торопится.

– То, что могу, касательно всей моей жизни, да.

– Что это значит?

– Ты же умная девочка и ведь понимаешь, что я непростой человек.

– Ну, я думала об этом, - соглашаюсь с его словами.

– Есть сторона моей жизни, о которой я не стану распространяться. И тебе придется принять это, Алика.

Звучит довольно жестко и бескомпромиссно. Впрочем, на рафинированного юношу Камиль и не похож. Я уже поняла, что он бывает довольно жестким.

– В первую очередь это вопрос безопасности, - добавляет он.

– То есть, у меня нет выбора?

Поднимаю на него глаза.

– Ты девочка, Аля. Моя девочка. Любой нормальный мужчина будет свое оберегать и защищать. Это нормально. Зачем тебе лезть в мужские дела?

– Но ведь между людьми в отношениях должно быть доверие, - возражаю на это.
– А ты, получается, говоришь, что я буду знать о тебе не все. Я же не могу навести о тебе справки, как ты.

Камиль откидывается на спинку стула и, прищурившись, смотрит на меня какое-то время.

– Что ты хочешь узнать?

– Почему ты жил в том доме один?

Тагаев выдерживает мой взгляд, хотя я вижу, как он мрачнеет, как залегает складка между его бровей. Болезненный вопрос, и, пожалуй, зря я это спросила.

– Потому что поверил в то, что чудо возможно. Марат, он… Его похитили и издевались, чтобы шантажировать меня. Когда я его нашел, было слишком поздно.

Кажется, что из Камиля в этот момент будто уходит вся жизнь. Вместо нее только бескрайняя боль. И я с трудом подавляю порыв броситься к нему и обнять. Потому что не хочу спугнуть его откровение, не хочу мешать выговориться.

– Врачи не давали никаких прогнозов. Я нашел лучшую клинику за границей, отвез его, но все было безрезультатно. Пока однажды вечером, возвращаясь от него, я не встретил какую-то цыганку.

Я не верил во всю эту чушь про гадания и прочее. Брехня, считал. Но она сказала, что чудо возможно, только если я отрекусь от того, что мне дорого, если начну с чистого листа. Спустя пару недель я так отчаялся, что решил поверить и в это. Бросил все, что было, уехал в дом, чтобы жить иначе.

– Мне так жаль…

Камиль только молча кивает. Сейчас совершенно не до романтических настроений, и я все же встаю из-за стола, чтобы подойти и обнять его. Поделиться своим теплом, поддержать. Я представить не могу, как это - потерять ребенка. Да еще и так страшно. Все, что в моих силах - дать понять, что рядом. Что не уйду.

– Прости, я не хотела бередить твою боль, - тихо говорю.

Тагаев очень долго молчит, только кладет поверх моей ладони свою.

– Кажется, еда остыла, - замечает он спустя едва ли не вечность.
– Похоже, в том, как ухаживать за женщиной, я по-прежнему не силен, - невесело усмехается он, усаживая меня к себе на колени. Обнимает и утыкается носом мне в макушку.
– Побудь рядом, - просит он.
– Еще немного.

От того, насколько уязвим он сейчас в своей открытости, внутри что-то откликается. Просила доверия? Вот, держи, Алика! Оказывается, доверие - это тоже может быть больно. Только боль твоя становится болью за другого.

Остаток вечера проходит в молчании. Мы уезжаем, так и не доев, но кажется, что про еду ни один из нас и не вспоминает. И молчание наше - оно не разделяет, не отгораживает. Напротив, мы словно делимся им, связываемся друг с другом окончательно.

И эту ночь впервые ночуем вместе. Тоже молчаливо, без единого вопроса. Несмотря на то, что это был трудный разговор, он сблизил нас.

Я уже строю планы на будущее, вдохновленная тем, что Камиль больше не закрывается от меня.

Я уверена, что самое трудное, сложное и страшное позади.

Я еще не знаю, как сильно заблуждаюсь…

43 Камиль

Отношения с Аликой словно вдыхают в меня жизнь заново. Странное ощущение, что я будто постоянно на энергетиках. Боль за сына все еще живет во мне, но после того разговора в ресторане мне стало легче.

Каждое утро просыпаться с Алей удивительно. Во мне не возникает желание выгнать ее или уйти самому. Все так органично и естественно, что мне кажется, будто так было всегда.

Оглядываясь назад, я каждый раз удивляюсь тому, как все сложилось, и как она появилась в моей жизни. Ведь не послушай я того идиотского совета от цыганки, мы бы не познакомились. И как бы смешно ни было, похоже, я реально торчу Феликсу как минимум бутылку хорошего коньяка. Тот, кстати, каждый раз многозначительно фыркает по поводу Али, намекая, что это вообще-то его рук дело.

– Слушай, ну, по жертвам твоего брата тоже тупик, - вздыхает Багров, когда мы в очередной раз встречаемся, чтобы решить, что делать.
– Остается одно - надо как-то выйти на чувака из схемы с антиквариатом.