В плену Хранителя
Шрифт:
Вот и сейчас, захватив с собой пару бриошей и баночку малинового джема, я двинулась в свою комнату, чтобы пострадать и, наконец, сдохнуть от гипергликемии.
Дождь барабанил по крыше, а я лежала на полу, задрав ноги на стену, и наблюдала, как густые капли воды, смешанные с пылью, стекают по мансардному окну, врезанному в покатую крышу. Ночью через него видны звезды. Днем проплывающие облака. А сейчас не видно ничего.
— Меньше месяца осталось до даты, которая навсегда изменит жизнь человечества. Каждый из вас обязан будет выразить свою волю, и явиться на референдум, — голос ведущей главного мирового канала бодро вещал
Я спряталась под одеяло, мечтая найти волшебную таблетку, которая помогла бы уснуть и не слышать чужих голосов. Но к психиатру идти не спешила. Это состояние уже почти стало управляемым, лишь иногда, когда я слишком уж нервничала, случался прорыв, и голова разрывалась от гомона. Как сейчас. Но среди бессмысленных фраз, одну я вычленила совершенно точно.
«Не хочешь прогуляться завтра вечером?»
Я отбросила одеяло, прислушиваясь к происходящему за стенами, и в дверь постучали.
Даже не взглянув на себя в зеркало, я поплелась открывать. Здесь все свои, и никого не напугать внешним видом забившей на себя женщины.
На пороге стоял Сэм, тот самый, который, по словам Марьяны, давно пускал по мне слюни.
— Привет! — небрежно, но с волнением поздоровался он, и протянул мобильный, — профессор Диккенс хотел связаться с тобой…
Начал он бодро, но по мере того, как его взгляд сползал с лица на грудь, бодрость сменялась ступором. Сама виновата, надо лифчик носить, но откуда же я знала, что он придет, да и вообще, все спят уже.
Сэм протянул трубку, но уходить не спешил.
— Сказал, что перезвонит, — передал сообщение моего профессора, и замялся.
Еще этого мне не хватало. Булки точно ему не понесу, поймет неправильно, потом не отделаешься.
— Ммм, — живой шкаф замычал, придавая ситуации еще больше нелепости, — не хочешь прогуляться завтра вечером? — выдал отточенную долгими репетициями фразу, которую я слышала минутой ранее в своей голове.
Тяжело вдохнув о том, что к психиатру идти все же придется, я прикусила щеку, готовая расплакаться. О предложении Сэма вообще забыла, но он, видимо, приняв мой шок за отказ, спешил ретироваться.
В руке завибрировал телефон, и я машинально ответила, забыв, что звонок был адресован мне.
— Приют «Мирный остров», добрый вечер! Чем можем быть вам полезны?
— Ну, наконец, я нашел тебя! Почему твой мобильный выключен?
— И я рада вас слышать, профессор! — улыбнулась я, представляя, как мой любимый учитель приобнимает меня за плечи.
— Так рада, что трубку не берешь! Девочка, что случилось?
Он всегда заботился обо мне, кормил момбаром и хумусом, когда приходилось до ночи задерживаться в университете, а по утрам приносил крепкий кофе со льдом, отдавал свой солнцезащитный крем в экспедициях и защищал перед коллегами, что считали меня выскочкой и всячески старались уничтожить мою репутацию начинающего ученого. Даже в отпуск отправил с благими побуждениями. А вышло…что вышло.
— Я в порядке. Просто устала.
— Я слышу в твоем голосе не это. Ты хочешь бросить нас?
Он замолчал, видимо давая мне время, чтобы разубедить его, но я молчала.
— Ты нужна науке! — я слышала, что профессор близок к срыву. Еще бы, мы столько проектов планировали,
— Нет никакой науки. Все, что мы делали было бессмысленной тратой сил и времени. Все не так, — запустила пальцы в волосы и сжала их до боли, пытаясь отвлечь себя от сожалений.
— Малена, да что с тобой? Тебя как подменили, — огорчился он, — и все же, пообещай мне встречу. У меня для тебя очень интересное предложение.
— О, нет, профессор. Я пас.
На такие вещи больше не клюю.
— Ладно, — неожиданно быстро согласился он, — но маленькую просьбу-то выполнишь?
Я улыбнулась, и, кажется, профессор это почувствовал.
— Нужна помощь. Мы начали перемещать ценности из музея и библиотеки, но рук не хватает, а времени совсем мало. Референдум уже через месяц, боюсь, миром это не закончится, а проникнуть в университетские здания слишком легко.
Он знал, на что давить. Конечно, я не могла отказать ему в помощи. Возможно, это когда-нибудь спасет жизни одной легковерной дуре, прущей напролом для достижения своей мечты.
— Завтра буду, — пообещала я, понимая, как соскучилась по родным стенам.
— Я знал, что ты не откажешь! — ободрился мистер Диккенс.
— С вас кофе! — в груди тоскливо заныло. Я улыбнулась, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы радости.
— Со льдом! — улыбнулся в ответ, давая понять, что все помнит.
Тяжелую дверь библиотеки я толкнула привычным движением бедра, навалившись всем весом, а по-другому ее было не открыть. Днем, когда поток студентов был большим, ее подпирали, оставляя открытой. Но с утра, когда здесь почти никого не было, дверь закрывала проход в святая святых университета, пугая проходящих своим грузным видом.
— Узнаю мисс Кроули! Нужно было все-таки делать ставки. Я бы выиграл у тебя сотню эрсов! — слезая с узкой лестницы, приставленной к трехэтажному стеллажу, профессор на ходу вручил книги помощнику, и радостно помахал мне рукой, — я так рад тебя видеть!
Мы обнялись, будто были друг другу больше, чем учитель и ученик. Он по-отечески поцеловал мою макушку, и похлопал в ладоши, создавая вид не дающего спуску профессора.
— В сектор К! И быстро, мисс Кроули. Заждались мы тут вас!
Весь день я перебирала книги, на себе перевозила их в бункер, предоставленный городскими властями, расставляла их на новые места, и возвращалась обратно в библиотеку, чтобы сделать следующий заход. Место ожога на руке ныло и не давало нормально работать, но я делала все, что было в моих силах. Обещанный кофе со льдом я получила, но перекинуться парой слов не было времени. Понимая, что восстание может случиться в любой момент, мы спешили сохранить библиотечные ценности, не отвлекаясь на болтовню. И только к вечеру, выжатые как лимон, смогли сесть прямо на ступенях университета, чтобы устало выдохнуть.
— Что будет с планетой, Малена? — обреченно опустил голову профессор, — почему, не разобравшись, не познав истину, мы стремимся разрушить этот мир, и пытаемся строить новый, забывая о прежних ошибках?
Профессор говорил об одном, но я переносила это на свою личную историю. Не зная о планах Хранителя, которые были отнюдь не его личной прихотью, а способом уберечь Землю, я сбежала, оставляя его одного решать эту проблему. Эгоистичное «почему именно я?» никак не оправдывало.
— Потому что трудно признать себя неправым, и затолкать эго в задницу. Наверное.