В плену орбиты
Шрифт:
– Да откуда ты это взял, про клетку?
– Как откуда! Ну и олух ты, малый! Да я же только что все тебе растолковал!..
Триста тридцать девять минут... Радар на мысе Кеннеди засек русский корабль. На столах разбросаны пустые банки из-под кофе, пепельницы до краев заполнены смятыми окурками.
Триста сорок минут... Андрей Яковлев видит внизу побережье Кубы. "Вот и Америка, осталось каких-нибудь несколько секунд. Скоро мы увидим..."
Триста сорок одна минута... "Восток-9" над юго-западным берегом Флориды.
Триста сорок две минуты... Советский корабль пролетает над восточным побережьем Флориды, немного южнее мыса Кеннеди,
– Ну вот, теперь картина проясняется. Видишь
Две пересекающиеся линии, две светящиеся точки на радиолокационном экране пункта управления полетами.
– Сейчас ты увидишь, как все это произойдет. Русский должен вот-вот начать... Его корабль всего на несколько минут опережает Пруэтта... Если русские собираются вступать в игру, сейчас самое время.
Триста сорок две минуты сорок, пять секунд... Персонал командного пункта в огромном зале на Байконуре хранит молчание. Люди застыли на своих местах. Все следят за бегом огромной секундной стрелки.
Генерал Карпенко бормочет: "Еще пятнадцать секунд..." Генерал говорит шепотом; он даже не замечает, что вслух отсчитывает: "Четырнадцать, тринадцать, двенадцать..."
Триста сорок две минуты пятьдесят шесть секунд... Радар на Бермудах получает отчетливое отражение русского корабля...
Триста сорок три минуты... Андрей Яковлев следит, как в прорезях реле времени на приборной доске бегут в обратном порядке светящиеся цифры. Появилась тройка - космонавт напрягся, двойка - затаил дыхание, единица - рука начала движение, нуль - он делает движение, которого ждал все эти триста сорок три минуты.
ГЛАВА XVII
Оператор станции связи на борту океанского судна "Ленин", лихорадочно спеша, успел за время, пока Андрей Яковлев промчался над ним, проверить несколько десятков пунктов контрольного листа подготовительных операций к важнейшему маневру по изменению плоскости орбиты. Уходя на огромной скорости к Атлантическому океану восточное мыса Кеннеди, Яковлев закончил переговоры и еще раз проверил перечень операций.
Сжав правой рукой черную рукоятку, он легкими толчками развернул "Восток-9" носом в новом направлении. Теперь продольная ось корабля нацелилась на азимут, равный точно ста тридцати градусам. "Восток-9" летел по своей траектории боком, повернувшись почти перпендикулярно направлению полета.
Обеспечив нужное положение оси корабля, Яковлев включил автопилот и установил его на этот азимут. Пусть электронный мозг последит за положением оси, а он тем временем займется другими операциями и приготовлениями. Снова блестящая черная рукоятка послушно задвигалась под его умелой рукой. Из отверстий в носовой части корабля вырывались выхлопные газы, мгновенно превращаясь в вакууме в рой блестящих снежинок, которые медленно уплывали от корабля. Он не много просчитался и опустил нос корабля на семь градусов Ниже требуемого наклона. Тогда он уже осторожнее поднял нос так, чтобы ось корабля составила с горизонтальной плоскостью угол всего лишь в несколько градусов, и затем быстро установил автопилот на фиксацию этого угла. Теперь положение продольной оси корабля в пространстве уже окончательно было подчинено электронному мозгу через посредство чутких датчиков ориентации. А Яковлев с этой минуты стал лишь живым дублером автоматической системы; он вмешается в работу автоматики только в случае какого-нибудь отклонения от программы.
В оставшиеся минуты он еще раз обежал взглядом все приборы. Воспламенители ракетных двигателей для инерционной осадки топлива в баках были готовы к включению. Показания приборов свидетельствовали о полной исправности и готовности всех двигателей и устройств.
Яковлев чуть подрегулировал включатель ракет инерционной осадки топлива, подстроил реле времени двигателя переходной ступени. Ракеты будут работать четыре секунды, и точно за секунду до окончания их работы с ревом включится мощный двигатель переходной ступени - тридцать четыре тонны тяги!
Минуты истекли, остались секунды. Он вслух отсчитывал убегающее время. Ярко светилась красная лампочка; губы Яковлева шевелились:
– Десять!
– Девять!
– Восемь!
– Семь!
– Шесть!
– Пять!
– Четыре!
Вспыхнуло еще несколько красных сигнальных лампочек.
– Три!
– Два!
– Один!
Космонавт ждал этого мгновения, он был готов к нему. Резким движением он перекинул тумблер влево. Раздался низкий звук, похожий на слабый рокот далекого грома. Это в задней части переходной ступени заработали два небольших ракетных двигателя, подтолкнув ее вместе с кораблем вперед. Возникло небольшое ускорение - и топливо по инерции плотнее осело в баках; теперь обеспечена бесперебойная подача его в двигатель. А спустя три секунды из хвостовой части корабля "Восток" огромным цветком вырвалось пламя.
Тяжкий кулак перегрузки вдавил Яковлева в кресло. Состояние, близкое к невесомости, мгновенно сменила перегрузка величиной почти в три g, вес тела утроился. Рев двигателя бил по ушам словно грохот огромного водопада, а Яковлев радостно улыбался. Он почувствовал во рту соленый вкус, удивленно облизал губы и обнаружил, что, захваченный врасплох ускорением, прикусил губу.
Вдавленный в кресло перегрузкой, он держал левую руку наготове над кнопкой выключения переходной ступени. Правая кисть сжимала черную рукоятку управления, а большой палец лежал на блестящей красной кнопке-стоит нажать ее, и управление кораблем будет переведено с автоматического режима на ручной. Перед его глазами на счетчике реле времени двигателя переходной ступени мелькали секунды обратного отсче
та времени. Двигатель должен работать пятьдесят секунд. Когда счетчик покажет нуль, двигатель выключится.
Если автоматика откажет, космонавт сможет провести отсечку вручную, опоздав всего на несколько десятых секунды; такая погрешность не повредит выполнению его задачи.
Автопилот работал безукоризненно, удерживая космический корабль точно в запрограммированном положении. Яковлев видел, как подрагивали стрелки индикаторов расхода топлива. Это электронный мозг то и дело включал сопла коррекционных ракет, внося поправки на изменение массы корабля, на ускорение и перемещение центра тяжести по мере того, как ревущая камера сгорания далеко за спиной космонавта пожирала все больше и больше топлива.
По расчету двигатель должен был придать кораблю дополнительную скорость почти в две тысячи метров
в секунду, а нужное направление движения для перехода в новую плоскость орбиты обеспечивалось ориентацией корабля, которую строго выдерживала автоматика.
Срок работы двигателя-пятьдесят секунд-истек; счетчик обратного хода времени показал нуль, и Яковлев от ощущения почти шестикратной тяжести мгновенно возвратился в состояние полной невесомости.
Его тело содрогнулось от этой невероятной встряски. Он глубоко вздохнул и зажмурился. Тишина еще не наступила-автоматика продолжала выполнять программу: с треском сработали взрывные болты, освободившие корабль от опустевшей переходной ступени; хрипло взревели четыре небольших коррекционных двигателя, оттащившие "Восток" от бесполезной теперь оболочки. Резко нажав большим пальцем кнопку, Яковлев включил ручное управление, накренил и наклонил корабль таким образом, чтобы видеть отстающую оболочку ступени. Он мысленно считал, и через восемь секунд увидел, как вдоль оболочки рванулся небольшой острый язык пламени. Отработавшая ступень круто развернулась и ушла в сторону, очистив путь ему (и американцу тоже!) на последующих витках.