В плену тенистых рощ
Шрифт:
– Выходит - так. Дракон дождался моего приемника и достойно погиб. Дождался преемника и я, спасибо славному Арону за то, что подготовил тебя должным образом. Передай старому хитрецу мою благодарность. А помнишь, как ты испугался, когда я в ночь нашего знакомства припугнул тебя этим делом? И вот теперь ты здесь в роли победителя. Мог бы тогда поверить, что сдюжишь?
– Едва ли...
– воспоминания мощным потоком нахлынули на Эрика, но он быстро сбросил их пелену с глаз. Впереди ещё есть работа, а время для сантиментов будет позже.
– Я рад, что смог помочь тебе, Мелитар. Удачного пути к высшим сферам.
– Спасибо, Эрик, но я не успел тебя отблагодарить. Ты сослужил мне службу. Сослужу и я тебе. То, что ищешь, находится в
– Ага, давай, - махнул рукой конюх. Ни с ним, ни с дворецким Ниггедом Мелитар никогда не ладил, и потому особых чувств при расставании Марк не испытывал.
Зато Эрику полегчало: по словам призрака, и дракон, вроде как, ждал избавителя, и сам Мелитар истомился по нормальной жизни.
С новыми силами Эрик приступил к решению загадки с сундуком. Огромные размеры пещеры вполне соответствовали громоздкому сундуку, но никак не подходили для переноски двумя мужчинами не шибко могучей комплекции. И тогда пришло простое и гениальное решение. Пустив в ход остатки магических резервов, Эрик добела накалил замок, а Марк сбил его рукоятью сабли.
Свитки находились внутри. Ознакомиться с ними одним глазком Эрик решил в дороге и, вручив ценный груз напарнику, полез на золотую гору, как советовал призрак. Потратив на раскопки и выслушивания поторапливаний Марка почти час, юный маг, наконец, нашёл искомое.
Чёрный, толи от времени, толи сам по себе, посох с мутным шаром-набалдашником действительной пришёлся кстати. Старый посох Эрик благополучно испортил на выпускном экзамене и с тех пор ходил "нагишом", без каких-либо предметов силы. Длиной новый магический помощник едва доставал до плеча. Снизу из древка торчал острый металлический штырь. Судя по бесцветности шара, магии в посохе не осталось - хороший признак, ведь такое орудие можно подогнать под работу с любой стихией.
Пока Эрик занимался поисками, Марк тоже нашёл себе занятие. Он склонился над телом дракона, пытаясь саблей вырезать из распахнутой пасти пару клыков. Эрик старался не смотреть. Решив, что трофеев достаточно, конюх, довольно ухмыляясь, убрал за пазуху три перепачканных чёрной кровью зуба
Из пещеры выбирались скорым шагом, искренне надеясь застать лошадей у входа. С каждым шагом, казавшийся ранее невыносимым серный воздух, делался всё свежей. Теперь, после смерти дракона, запах серы вокруг пещеры развеется, гноллы полезут внутрь горы и станут несказанно богатыми. Возможно, некоторые из них не переживут свалившегося счастья, но это уже их проблемы. Об оставленных деньгах Эрик запретил себе думать. Все те сокровища - лишь очередная проверка на вшивость, и он пройдёт её с честью. Как и Марк.
Кони действительно ждали седоков у входа, но четвёро нахальных гноллов всеми силами мешали мирному ожиданию: то и дело хватали жеребцов за уздцы и пытались отволочить к лесу. К появлению Марка и Эрика мародёры несильно в этом преуспели.
Завидев людей, бандиты и думать забыли о лошадях, как на богов уставились на тех, кто вышел из проклятой пещеры.
Пользуясь замешательством противника, Марк выбил шестопёр из ослабшей руки первого попавшегося полузверя и, отвесив ему смачного пинка под зад, прикрикнул на остальных.
– Брысь!
И вновь в это утро гноллы в страхе покидали собственный лагерь.
К Туманному берегу.
Письмо Филу:
Дружище! Совсем ты забыл про меня в своих лесных пущах! Ни одной весточки за два года! А ведь тебе известен мой адрес. Хорошо хоть повстречался мне добрый чел о век, пообещавший найти тебя в Лунном лесу и передать это письмо.
Уж не знаю, как там у вас обстоят дела с письмами, но лично я пишу первое в св о ей жизни, так что не суди строго, если где слогом скривлю.
Сразу же расскажу о том, как живу. После нашего расставания славный орден Древа Мира предложил мне посотрудничать с ним. Извини, что не могу рассказать по д робностей (орденская секретность, видишь ли), но продолжалось оно, без малого, два года, прошедшие с такой насыщенностью, что я и не заметил того срока. Лёг спать в первый день работы, проснулся - два года позади. Вот такое чувство. Могу лишь зав е рить тебя в одном - за это время я столько всего узнал, что мне сам Киверлейн не брат (надеюсь, помнишь ещё этого задаваку).
Пока взаимодействовал с орденом, ни разу не выбирался из города. И вот, только представь, впервые за восемь лет Арон отпускает меня домой. В тот благой день я осо з нал, как соскучился по матушке и батюшке, застать которого, увы, так и не удалось. Деревня моя вроде бы и не изменилась, вот только будто уменьшилась. Очень странное ощущение. Думаю тебе оно знакомо.
Потом я вернулся в дом, ставший по-настоящему родным. В дом Арона. Не пов е ришь, в Серые Лопухи приходил как в гости, а в Новые Ветра возвращался так, как во з вращаются домой. Привык я к этим улочкам, площадям, к библиотеке и к своей комнате. Привык к вечерним беседам на кухне с Марком и Ниггедом, привык к лужайке за окном и бою часов в гостиной. Но ты же понимаешь, что суть не в роскоши, а в воспоминаниях. Закрываю глаза и вижу как я, Лания и Виста суетимся вокруг тебя, лежащего пьяным на порожках дома. Или вот ещё: ночь тавлей, когда сначала я учил тебя играть, а затем и Арон. Но самое приятное, тот день, когда ты впервые зашёл в этот дом. Мы ещё в тот вечер шли через дворы, и если б не быстрые ноги, то были бы биты местными верзилами.
Эх, весёлые были деньки!
Ты, кстати, слышал что-нибудь о Ловисе, Марте или ещё о ком? Интересно было бы узнать, как у них сложилась жизнь. И будь я не я, если бы в первую очередь не желал узнать, как живешь ты.
Вновь я сталкиваюсь с ситуацией, когда приходится надолго расставаться с кем-то дорогим, и вновь слишком поздно понимаю цену отношений. Я тоскую, Фил. По тебе, по нашим забавам, по неприятностям, через которые мы вместе прошли, по тем, кто нас окружал в годы учёбы. Заметь, я уже не отделяю то время от тебя. Все шесть лет учёбы мы проводили вместе, и если бы не работа с орденом, то грусти моей не было бы предела. Если бы ты знал, Фил, как мне не хватает твоих рассуждений, вечерних разг о воров и отчаянных безумств, от которых так страдали городские гоблины.