В плену у ректора
Шрифт:
Утром ей нужно было бежать на занятия. Поэтому вдоволь настрадаться Эдиан опять не смогла. Обсудить ситуацию с Саритой тоже не успела. Лишь противное, разрывающее чувство жило внутри все это время. Поэтому она иногда отвлекалась от того, что говорили преподаватели, делала задания кое-как, некоторые магистры это заметили.
А когда она шла домой после последней лекции, в пустынном коридоре ее встретил Брейгиль с букетом цветов. Он был не то чтобы смущен, но немного мялся, как человек, которому нужно обсудить щекотливую тему.
Цветы Эдиан приняла. Она ведь сама его назвала, сама втянула в эту, и верно, очень «щекотливую» ситуацию. Хорошо, что магистр такой галантный.
— Эдиан, ректор поговорил со мной. Признаюсь, я… польщен, — сказал он.
— Я рада, если вам приятно, — ответила Эдиан. Она засмущалась, но привычные вежливые формы выскакивали из нее сами.
Несколько мгновений они молчали, потом Эдиан поняла, что начинает краснеть. Какая-то невыносимо-позорная ситуация. Она должна обсудить «нюансы» операции с мужчиной, которого попросили лишить ее девственности. Ужас какой!
Брейгиль заметил это.
— Послушайте, Эдиан, — очень мягко и вежливо сказал он. — Я понимаю, что вы не планировали таких вещей. Я… признаюсь, тоже. Но мне действительно приятно, что вы назвали меня. Я… согласился. Однако, если вы передумали…
— Нет-нет! — Эдиан отважилась поднять на него взгляд. А про себя подумала «если не ректор, то лучше уж вы, чем кто-то». — Я не передумала.
— Тогда, — он ободряюще улыбнулся. — Мне не хотелось бы, чтобы вам было неприятно… это все. Чтобы вы смущались и прочее. Мне хотелось бы, чтобы наше… сотрудничество было максимально приятным для обоих. Будет лучше, если мы сначала… подружимся. Эдиан, не откажетесь сначала просто поужинать со мной?
А ведь он правда хороший, подумалось Эдиан. Она не ошиблась. Просто… она не хочет никакой связи с мужчиной. Ее сердце все равно не потянется ни к кому больше. Она чувствовала это точно и бескомпромиссно. Нужно сделать дело, обрести огонь и забыть об этой «операции». Все равно ее сердце растерзано и разбито. Сама не понимала, чем и почему, но чувствовала себя, словно у нее внутри поворошили ломом и оставили рваную рану.
Смущение как-то само сошло на нет от этой немыслимой безнадежной тоски.
— Да, конечно, я с радостью с вами поужинаю, — спокойно сказала она Брейгилю. — Но мне не хотелось бы… затягивать, — надеялась, он поймет, что она не хочет затягивать не ужин, а именно то, что должно произойти. Брейгиль понимающе кивнул.
— В таком случае я могу пригласить вас на ужин сегодня… в своих апартаментах? — серьезно спросил он.
— Я предпочту в моих, — ответила Эдиан, пристально посмотрев на него. Подумала, что на своей территории ей будет спокойнее. — Приходите в гости, я распоряжусь об ужине на двоих. Думаю, мессер Герберт уедет сегодня в город, а служанку я отпущу.
Вот так, горько усмехнулась она про себя. Она, оказывается, способна спокойно договариваться о встрече для лишения себя девственности. Как о времени и месте проведения хирургической операции.
— Я приду, Эдиан, — ответил Брейгиль. — А дальше, как пойдет. Вы в любой момент можете передумать.
— Вы тоже, — серьезно ответила ему Эдиан.
Проводил ее почти до двери, поцеловал руку, задержал ее в своей ладони дольше, чем положено. И ушел.
А Эдиан вошла в гостиную, передала Сэйре букет цветов и обессилено села на стул. Ректора она за весь день ни разу не видела. И сейчас казалось, что он где-то очень далеко, что он бросил ее. И это было невыносимо больно.
Почему он согласился? Ну почему?! Он же обжигал ее взглядом, он… явно хотел ее. Ей не могло показаться! При всей своей неопытности Эдиан научилась распознавать особые взгляды мужчин, изменение их энергетики, когда их влечет к женщине.
Неужели он не понимает, что только с ним она может все это по-настоящему, не как хирургическую операцию, а с отдачей? Неужели не понимает, что она просто стесняется, просто не может сказать ему это в лицо! Ведь это он взрослый и опытный мужчина. Должен понимать.
Эдиан закрыла лицо руками. Не заплакала, просто сидела, медленно и мучительно осознавая то, что не хотелось принимать. Ей все же показалось. Ректору все равно. Ему нужно, чтобы «дело делалось», а не она сама. Иначе он бы не позволил ей спать с Брейгилем.
А если она не нужна Герберту, значит, остается «хирургия». И Брейгиль — самый приемлемый для нее вариант. Наверное, с ним несложно будет договориться никогда не обсуждать то, что случится, а забыть, как страшный сон.
Дальше Эдиан все делала, как во сне. Распорядилась, чтобы подали ужин на двоих, попросила Сэйру зажечь свечи. Вроде бы так создают романтику и нужную атмосферу. Оделась в легкое белое платье и распустила волосы.
Сама была отстраненной, уже не особо переживала. Боль отошла куда-то на задний план. Ей оставалась только неизбежность — так что переживать? Просто еще одна рухнувшая мечта.
Как большинство девушек, Эдиан мечтала, чтобы первая близость с мужчиной произошла с любимым человеком. В идеале — с мужем. Она получила воспитание, положенное девицам самого благородного происхождения, поэтому плохо представляла себе, что такое эта близость. То, что происходит между мужем и женой за дверьми спальни, было овеяно для нее романтической тайной. И хотелось, чтобы это таинство свершилось с тем, кого она любит.
Попав в Академию, она как-то быстро получила обо всем этом более точное представление. Она целовалась с Каем, проклятый Кранг раздел ее и трогал. У нее появилось некоторое мнение о том, как это все должно быть. И в какой-то момент она искала мужчину, чтобы быстро зачать ребенка. Теперь же понимала, что на самом деле это было… в значительной степени игрой. Она знала, что сейчас этого не произойдет. До момента, когда Кранг увез ее насильно, она чувствовала, что нет никакой неизбежности — она в любой момент может сделать шаг назад.