В плену у ректора
Шрифт:
Дальше было то же самое — Грин засветил факелы, Эдиан лишь немного помогла ему прямой передачей энергии.
— Что ж, — сказал Брейгиль, подводя итоги. — Пара Грин и Эдиан… Все задания пройдены, но я видел, что огненная часть была выполнена Грином фактически в одиночку. Ставлю семь баллов из двенадцати. Месси Эдиан, сейчас повторяем полосу по одиночке. Вы можете покинуть нас…
Эдиан покраснела и сжала зубы. «Может быть, сработает в ситуации экстремальной», вспомнились ей слова Герберта. Нет, она будет пытаться.
Пока она ждала своей очереди, парни подходили к ней, доброжелательно разговаривали, некоторые предлагали бросить эту затею, у нее, мол, и так уже руки ободраны, другие давали советы, как лучше проходить полосу в одиночку.
Эдиан благодарила их и думала, думала, как ей быть. Провалить задание очень не хотелось.
И все же она его провалила… Было все то же самое, только намного тяжелее. Проходить физическую часть в одиночку, без подстраховки, было намного сложнее, она наставила больше синяков, пару раз шипела от боли и уговаривала себя не сдаваться. Магическая часть, кроме огня, далась относительно просто… Но потом был огонь.
Эдиан долго, на глазах у всех стояла перед пламенной стеной. Ее обдавало жаром, по лбу тек пот. Царила полная тишина, лишь иногда ее прорезали подбадривающие выкрики: «Эдиан, давай!», «Графиня, мы с тобой!» Все желали ей победы.
И так ничего и не вышло… Эдиан плюнула, когда уже совсем не осталось сил. Превратила воздух в воду и погасила стену запрещенным приемом. Получить штрафные очки было не так обидно, как не дойти до конца испытания. Впрочем, итоговое задание — зажечь факелы — ей тоже не удалось выполнить…
Когда она вернулась, ее хлопали по плечу, утешали, говорили, что с первого раза мало у кого получается. А Эдиан хотелось плакать… она-то знала, что дело не в «получается». Если бы могло получиться, получилось бы уже давно. Как получалось все остальное. Ее сила и магическое чутье могут все — кроме одной малости.
Магистр Брейгиль отпустил парней, а Эдиан попросил остаться.
— Ректор спустит с меня шкуру, если увидит ваши синяки, — пояснил он. — Хоть он сам велел не облегчать вам задачу.
Взял руку Эдиан и принялся водить над ней ладонью, заставляя уходить боль от ушибов, а ссадины быстрее затягиваться.
Эдиан невольно вздрогнула. После Кранга она побаивалась молодых преподавателей, хоть и понимала, что теперь Герберт подпускал к ней лишь тех, кого считал надежнее себя самого.
— Благодарю… Я могу сделать это сама, — сказала Эдиан.
— Хочу убедиться, что с вами все в порядке, — настаивал Брейгиль, а Эдиан внезапно успокоилась. Мягкое прикосновение магистра было… безопасным. Она интуитивно ощущала это. — У вас в целом не выходит с огнем? Поэтому ректор отправил вас на занятие?
— Да. Мы не знаем, в чем дело. Он рассчитывал, что в экстремальной ситуации я смогу управлять им…
— Пойдемте, я попробую показать вам по-своему… У меня есть некоторые особые приемы. Если желаете — сейчас как раз перерыв. И перестаньте напрягаться, месси Эдиан. Угроза и стресс, как оказалось, не работают. Попробуем непринужденность и расслабленность….
Он отвел ее к той же стене огня, и еще где-то час показывал разные приемы обращения с огнем. Эдиан искренне пыталась повторить. И снова безрезультатно. Хорошо было лишь то, что заниматься с Брейгилем ей понравилось почти так же, как с ректором. Он очень понятно объяснял и вел себя спокойно и даже заботливо. Эдиан была благодарна ему хотя бы за то, что потратил на нее столько сил и времени.
— Я сожалею, — искренне сказала Брейгиль в конце. — Послушайте, Эдиан, я могу предположить лишь, что это как-то связано с… простите, вашим полом. Никто не знает ведь на самом деле, как учить великих волшебниц.
Эдиан вздохнула. После всего, что она видела — как парни с легкостью осваивали огонь — она готова была в это поверить.
— Запомни, Эдиан, мы идем к ней лишь потому, что нет другого выхода, — жестко говорил Герберт, пока вел ее в отдаленный уголок Академии, где по его словам жила та, кто мог помочь. — Мы узнаем ответ, и все. После — ты не будешь общаться с ней.
— Почему? — удивилась Эдиан. Ведь кто, как не прежняя великая волшебница, может многому научить ее, даже если потеряла силу. Она и вовсе очень удивилась, что прежде Герберт не рассказал ей о существовании этой женщины. Эдиан было интересно с ней познакомиться.
— Да потому что она мерзкая, коварная и корыстная старуха! — рявкнул Герберт и даже остановился. — Она захочет овладеть твоей… душой, запомни это. А этого я позволить не могу. Если не желаешь зла ей же самой, запомни, что это единоразовая встреча. В связи с жесткой необходимостью.
Эдиан вздохнула и кивнула. Все же он был такой… тоталитарный, этот ректор. Но это уже возмущало ее намного меньше, чем прежде. Как-то свыклась, что ли.
Они остановились у двери, Герберт несколько раз ударил в нее, словно давал опознавательный знак. Из-за двери раздались шаркающие шаги, потом звук открываемого засова — ах, да, вспомнилось Эдиан, эта «волшебница» давно потеряла свою силу, значит и дверь у нее запирается без всякой магии.
В дверном проеме показалась сгорбленная седая старуха с неприятным острым лицом. Видимо, когда-то она была красавицей — высокой, прямой, со строгими аристократичными чертами. Но годы ее совсем не пощадили. Лишь взгляд был очень проницательный и острый.
Эдиан тут же сделала ей книксен — понимала, что они с ректором пришли сюда как просители, стоит проявить уважение. К тому же она и верно уважала свою «предшественницу».
— А-а, привел… — не слишком приятно улыбнулась старуха — Клэрис. Схватила Эдиан за руку и затащила в комнату. Герберт, поморщившись, зашел следом.
Здесь было чисто прибрано, но на столе валялись какие-то бумажки, перья, травы. Немного напоминало логово ведьмы из сказок.
Старуха не предложила им сесть, отпустила руку Эдиан и неожиданно взяла ее за подбородок и покрутила лицо. Эдиан стало неприятно. Она даже начала разделять антипатию, что испытывал к этой даме Герберт.