В погоне за «Белым зайцем»
Шрифт:
Петер смотрел на происходящее молча, но, когда Алина начала останавливать верзилу, направившегося было в его сторону, а тот резко схватил девушку за руку, крикнул от волнения на датском:
– Hej! R?r hende ikke! [14]
Верзила поднял тяжелый взгляд на парня. Лицо этого монстра было серого цвета, от уголка левого глаза и на протяжении всей левой щеки красовался широкий шрам, словно от скользящего удара рапиры. Отодвинув Алину в сторону, словно невесомую ширму, здоровяк направился к Петеру. Алина вцепилась в руку громилы, но тот отдернул ее, и девушка упала на заснеженный асфальт скверика. Петер двинулся навстречу. Силы были явно неравны: двадцатилетний парень шестидесяти пяти килограммов и почти двухметровый центнер лет сорока. Подойдя друг к другу на расстояние вытянутой руки, оба смотрели в глаза, как смотрят бойцы UFC, нагоняя страх на соперника перед боем. Человек в пальто, отсканировав юношу, вдруг улыбнулся надменно и, взяв его небрежно рукой за ворот утепленной кожаной куртки, подтянул поближе к себе так, что Петер почувствовал от него коктейль из запахов спиртного и дорогой туалетной воды.
14
В переводе с датского означает «Эй! Не трогай ее!».
– Иди домой, мальчик… – произнес тихо и злобно громила.
Но датчанин не дрогнул, тем самым дав понять, что его не впечатлило происходящее. Тогда ладонь здоровяка сжала ворот куртки сильнее. Это был знак. Знак для атаки. Петер улыбнулся и дунул в лицо гиганта – тот на мгновение потерял бдительность. Закон прямолинейности мозга, как учил тренер, сработал. Петер прижал обеими руками захват противника, а затем подался на полшага вперед в сторону руки, державшей крепко ворот куртки. Кисть здоровяка ослабла и выгнулась по направлению к предплечью. Почувствовав это, датчанин тут же потянул руку агрессора по диагонали к своему правому плечу, одновременно сгибая ноги в коленях, надавил на сухожильные связки уже ослабшей кисти и всем своим весом задал созданному рычагу стремительное вращение в противоположное направление – влево. «Сто килограммов зла», словно оторвавшийся винт самолета, начал вращение в воздухе. Это произошло настолько быстро, что с момента, когда верзиле дунули в лицо, и до момента, когда он оказался лицом в асфальте, до него не сразу дошло, что его кисть сломана, а плечо вывернуто. Спустя доли секунды поверженный великан почувствовал соленый вкус крови во рту и острейшую боль в правой руке. Гигант взвыл, как раненый мамонт. Глаза его наполнились кровью от злости. Рыча, словно зверь, он с трудом, но всё же встал на ноги. Из носа хлынула кровь, лоб был рассечен во многих местах. Боль уже не имела значения, ее заменила ярость. Глядя на него, Петер был немного шокирован, ведь он слышал и видел, с какой силой, благодаря заданному им вектору и собственной массе противника, это чудовище «навестило» асфальтовую дорожку сквера.
«После такого не поднимаются!» – подумал датчанин.
«Раненый зверь» что есть мочи рванул в сторону Петера. Казалось, к парню приближалась сама смерть. Но, не потеряв самообладания, спортсмен сделал встречное движение к опорной ноге «надвигающейся бури», а затем изо всей силы ударил неприятеля во внутреннюю сторону правого колена подобно обратному лоу-кик. Послышался хруст – и великан медленно начал терять в росте. Его лицо сменило смертоносный облик на удивленную гримасу. Заваливаясь направо, он смотрел на выгнувшуюся в районе колена ногу. Рухнув второй раз, но уже на землю, он, стиснув зубы, попытался удержать стон, вырывающийся изо рта. Целой левой рукой он прижал желтые кости, торчащие из открытой раны правой ноги. Обездвиженный, но не сломленный духом, лежал он, мыча и корчась от боли.
Теперь Петер был напуган.
«Что же я наделал?! Он останется калекой, а я попаду в тюрьму…» – подумал парень. Затем, вновь придя в себя, он обернулся в сторону Алины. Та, в ужасе прикрыв рот рукой и смотря огромными заплаканными глазами на нового знакомого, медленно начала приближаться к нему.
– Нам нужно бежать… – с тревогой в голосе произнесла она.
Датчанин только кивнул в ответ.
Вдруг Алина вскрикнула:
– Берегись!
Но было уже поздно. Тень сзади. Тупая боль в затылке. В глазах помутнело. Удар о землю лицом. Это всё, что, очнувшись в сквере у гостиницы от холодной воды на лице и незнакомых голосов вокруг, вспомнил Петер.
Алины уже не было рядом.
Новый год не праздник для полиции
«Форд» мчал по направлению к городу, вернее, к дому полковника.
– Может, позвонить сперва ему? – не отвлекаясь от дороги, сказал Ребров.
Но Кира будто не слышала его. Она нервно барабанила пальцами по своей правой коленке и что-то активно скачивала из интернета в смартфон.
– Наверняка у него там пол-Еревана уже лезгинку танцуют, – продолжал бубнить лейтенант. Наконец ему надоело разговаривать с самим собой, и он громко окликнул коллегу по имени: – Кира! Ты вообще меня слышишь?
– Шалахо, – не отрывая взгляда от смартфона, ответила она тихо.
– Чего?! Какая еще шалахо?! – с раздражением выпалил Сергей.
Кира с трудом отлепила взгляд от телефона и, с улыбкой посмотрев на коллегу, пояснила:
– Армяне не танцуют лезгинку. Они танцуют шалахо.
При виде этой улыбки Ребров слегка остыл, но всё-таки не без сарказма продолжил:
– Да хоть танцы с бубном. Ты понимаешь, что он нам сейчас ой как будет «рад»?
– Понимаю. Поэтому думаю, как это всё преподать ему. Ведь это точно он.
– Да кто «он»-то?
– БЗ.
Кира начала с истории, которую ей рассказала подружка, – истории о датском полицейском и маньяке-убийце. В ее подлинности Сергей сомневался, но, когда капитан дошла до фактов и совпадений, сомнения сменила тревога. Девушка хотела, чтобы напарник поддержал ее в предстоящем разговоре с Агановым, когда она будет просить его подключить к расследованию Интерпол, а точнее, попросить датского детектива присоединиться к ним немедленно. Затея казалась бредовой даже Реброву, а о полковнике и говорить было нечего. Хотя, надо признаться, ему было чертовски интересно увидеть уже знаменитого по рассказам Киры комиссара копенгагенской криминальной полиции Ливана Олсена.
Время в пути пролетело незаметно. Офицеры наконец подъехали к дому Аганова.
– Товарищ полковник, добрый вечер, – монотонно произнесла Кира в динамик смартфона.
– О! Кирочка! Ахчи! [15] Приветствую тебя! – явно будучи навеселе, ответил полковник. Он никогда так не обращался к Виннер.
– Сергей Борисович, нужно поговорить!
– Я слушаю! – под фоновые звуки музыки на заднем плане продолжал Аганов.
– С глазу на глаз.
– По скайпу позвони тогда! – шутил подвыпивший начальник.
15
В переводе с армянского означает «девочка».
– Мы с Ребровым у ворот вашего дома.
– О как?! – удивился Аганов и одновременно начал трезветь.
– Так это… Заходите…
За черно-коричневыми электрическими воротами уже стоял в полурасстегнутой белой рубашке Аганов. В руках у него была бутылка коньяка и три коньячных бокала.
Полковник кивнул головой в сторону одного из гостевых домов и сказал:
– Нам там будет удобнее.
На территории находились один двухэтажный и два гостевых одноэтажных дома. В большом, центральном, где на данный момент было шумно и весело, играла музыка и силуэты людей мелькали в окнах. Два домика по бокам, где лишь тусклый свет подсветки придавал жизни зданиям, хранили тишину.
Удобно расположившись в доме слева, полицейские продолжили разговор. Аганов разлил спиртное по бокалам и жестом дал команду выпить. Все трое осушили содержимое бокалов. Напиток благородным каскадом прошелся по организмам.
– А теперь выкладывайте, – серьезно, словно отрезвев, сказал Аганов.
Набрав смелости, Кира сообщила:
– У нас четырнадцать дней. Нам нужно отнестись серьезно к этому убийству, иначе нас ждут горы трупов и море неприятностей.
– Подробнее, – макая лимон одной стороной в заранее подготовленную тарелку с растворимым кофе и сахаром, властно произнес полковник.