В погоне за наваждением. Наследники Стива Джобса
Шрифт:
Мэтью дал отбой и посмотрел на часы. Было 21.40.
– Irene! – почему-то сказал он Роговой по-английски: – We have to go [27].
И встал.
– А как же мы? – спросила Катя.
– О вас позаботятся, – ответил Гросс, направляясь к двери.
27
Просто как в кино
Вертолет «Robinson-R66» догнал скоростной поезд Amtrak сразу за Хадсоном, в сотне миль от Нью-Йорка. Но от Хадсона до Олбани поезд полчаса идет без остановок, и вертолет сначала просто висел над летящими вдоль Гудзона вагонами, а потом ушел вперед и, осветив прожектором почти пустую автомобильную стоянку у олбанийского
…Все-таки возможности компьютерной техники не укладываются в мозгах, даже если вам объяснит их сама Астин Кэйн, закончившая аспирантуру Массачусетского технологического института и курирующая службу компьютерной безопасности ФБР. По ее словам, дежурный US-CERT (Службы быстрого реагирования на компьютерные угрозы) нашел на «Фейсбуке» московских друзей Андрея Грущо и от имени одного из них отправил Андрею короткое и ничего не значащее сообщение. А когда адресат открыл письмо, то все остальное было делом примитивной компьютерной сноровки – по цепочке интернет-провайдеров и ретрансляторов дежурный этой службы легко установил, что компьютер, в котором адресат открыл это письмо, катит в четвертом вагоне поезда Amtrak Нью-Йорк – Олбани…
Мэтью встал, выбросил пустой бумажный стакан из– под кофе в мусорную урну и во главе своей команды – Рогова и четыре полицейских – вышел на перрон. Издали, с юга уже накатывал к станции мощный прожектор электрического локомотива, а минуту спустя вдоль перрона с мягким стуком колес покатили серо-серебристые вагоны с большими и ярко освещенными окнами. Правда, за этими окнами почти не было пассажиров – Amtrak, еще лет тридцать назад бывший символом скоростной Америки, давно потерял этот статус. Теперь, когда в Японии и даже в Китае скоростные поезда ходят со скоростью 200, а то и 300 км/час, Amtrak с его несчастными 80—100 км/час стал обузой государственного бюджета, его вагоны обветшали и замусорились, сервис опустился ниже плинтуса, и все более-менее состоятельные пассажиры давно сбежали в авиацию. Только те, кто на поездку от Нью-Йорка до Олбани мог потратить не больше $30–40, прибыли этим вечером на станцию «Rensselaer», и было их всех от силы 12 человек во всем поезде. А из четвертого вагона вообще вышла лишь одна пара высоких молодых черных, то есть, простите, афроамериканцев.
Пропустив их, Мэтью вошел в пустой вагон и тут же ринулся обратно, закричал на весь перрон:
– Эй! Молодые люди!
Шедшие в обнимку молодые удивленно оглянулись.
Мэтью догнал их и показал свою служебную карточку:
– Добрый вечер! ФБР! Два слова. У вас есть ноутбук или лаптоп?
– Ну, есть. И что? – с вызовом ответил высокий парень.
– И вы открывали его в поезде?
– Ну, открывали. И что?
– А в Нью-Йорке кто-нибудь, кроме вас, пользовался вашим компьютером?
– Нет, конечно. А в чем дело?
– Вы уверены?
– Сэм! – вдруг сказала парню его подруга, высокая и крупная, как Мишель Обама. – А ты помнишь тех двух ребят, которые на Пенн-стейшн попросили на секунду твой лаптоп заглянуть в e-mail?
– Ну и что? – сказал парень. – Они при мне это сделали. Зашли в Интернет и вышли. Big deal! [28] – И он снова почти враждебно повернулся к агенту ФБР. – Вам-то какое дело?
У Мэтью опустились плечи.
– Нет, теперь уже никакого… У них был русский акцент?
Но последний вопрос он задал уже просто так, для проформы. Потому что все и так было ясно – эти два гребаных русских вундеркинда идеально пустили его, специального агента ФБР с 22-летним стажем, по ложному следу.
– Ну, не знаю – русский, не русский… – Парень пожал плечами и посмотрел на свою подругу: – Какой-то акцент у них был. Да, сладкая?
– Это не имеет значения, – сухо сказала она не ему, а Мэтью Гроссу. – Мы можем идти?
– Конечно. Извините за беспокойство.
Обратная дорога в Нью-Йорк заняла час и двадцать минут. Причем пилот посадил свой «Robinson» прямо на Брайтон-Бич бродвоке, и в час ночи неутомимый Мэтью Утюг Гросс, два бруклинских полицейских и Ирина Рогова уже стучали в дверь квартиры № 2130 на 21-м этаже нового кооперативного дома на Брайтон-оушн-вью.
Через минуту заспанный мужской голос спросил:
– Кто там?
– Полиция. Откройте.
Щелкнул английский замок, пожилой толстяк в ночной пижаме открыл дверь.
– Вы Алик Коган?
– Да. А в чем дело?
В глубине квартиры, обставленной замечательной итальянской мебелью, возникла Лиза в халате.
– Алик, кто там?
Гросс показал им свою служебную карточку.
– ФБР.
И, не сказав больше ни слова, быстро прошел в квартиру, стал включать всюду свет и заглядывать даже под роскошные итальянские диваны.
– А в чем дело? – спросил Алик у полицейских. – У вас есть ордер на обыск?
– У него все есть, – ответил один из копов.
Тем временем Гросс уже проверил спальню Алика и Лизы и открыл дверь в детскую. Два малыша, просыпаясь, завозились там в своих постелях, но и это не остановило Гросса – он заглянул под их детские кровати. Но никаких 13-летних подростков не было ни в квартире, ни даже на балконе, с которого открывался вид на ночной океан. Вдохнув освежающий океанский воздух, Гросс невольно задержался на балконе и повернулся к пришедшим сюда Алику и Лизе.
– Когда вы последний раз видели сына Грущо и второго мальчика, Малиновского?
Алик и Лиза переглянулись, и Алик пожал плечами:
– Ну, когда? Вчера, когда они вернули нам машину…
– Во сколько?
– Ну, часа в три дня. А в чем дело?
– А после этого они сюда не возвращались?
– Нет, они же улетели в Москву…
– И не звонили?
– Да нет! Как они могли звонить? Из самолета?
– А что случилось? – спросила Лиза.
– Ничего. Спокойной ночи.
И Мэтью Гросс пошел прочь из этой роскошной квартиры стоимостью не меньше миллиона долларов. Следом, не проронив ни слова, шли Ирина Рогова и двое полицейских.