В погоне за солнцем
Шрифт:
– Ольре Нолен и Ньярисса Тайнорре, - процедил он.
– Господин десятник, господин десятник!
– пискнул мальчишка, спрыгивая со стула.
– Чернила кончились! Прикажете заменить?
– Прикажу, - с неожиданным удовольствием согласился он, бросив внимательный взгляд на Нэльвё.
Мальчишка-писарь припустил к лестнице. Я, поглощенный просчитыванием развития событий, не сразу сообразил, куда он направляется. А когда сообразил, с руганью бросил Стрелочку в сторону, но с мальчишкой разминуться не успел.
Вся моя симпатия, появившаяся было к этому маленькому бесенку, бесследно испарилась.
– Куда прешь?!
– рявкнул рядовой стражник, к которому отлетел растрепанный вихрастый мальчишка.
– Совсем глаз нет?!
– Я... извините... я... оно само!
– Само?
– десятник медленно повернулся. И его глаза вспыхнули, точно у гончей, напавшей на след.
Нужно было срочно что-то делать. Убираться назад, в город? Да, я спасусь сейчас, но потом?.. Мне не выбраться в одиночку!
Сквозь такую охрану не прорваться. Если только...
Я оглянулся назад, вперед, бросил отчаянный взгляд на такую близкую, но совершенно недостижимую стену, за которой должна была начаться моя свобода...
Выхода нет.
Стражники бросились наперерез, но я еще успевал вырваться из кольца. Успевал... если бы захотел.
Но я решил рискнуть всем.
Грань истончилась - и пропустила нас: меня и обезумевшую от страха лошадь. Она и представить не могла, что ее угораздило связаться с волшебником.
***
– Я во что-то врезался... Невидимое...
– сам не веря в то, что говорит, прошептал мальчишка.
– Невидимая стена?
– Нэльвё приподнял бровь, не скрывая откровенной насмешки в голосе: - Что за чушь!
– Можем ли мы рассчитывать на вашу помощь, господин... Нолен?
– негромко спросил командир, по-прежнему не сводя с него внимательного взгляда. Только теперь стражник стряхнул с себя показную мягкость и неторопливость. Старый лис!
– В городе неспокойно из-за преступника, которого Совет разыскивает по всей стране. Насколько нам известно, он имеет способности к магии. А тут - "невидимая стена" у ворот... нехорошее совпадение.
– Как вам угодно. Мне стоит провести проверку самому?
– Нет, лишь засвидетельствовать результат. Доррег, Харен, зайдите с тыла. Бартон... пожалуйста, приведи господина мага и его... амулет.
– Амулеты-проявители часто дают сбой, - спокойно, как бы между прочим, вставил Отрекшийся.
– Поэтому-то, - мужчина светло, доброжелательно улыбнулся, - я и просил привести мага.
Нэльвё никак не отреагировал на его слова. Он выглядел таким же спокойном, как и прежде. Ни единая тень эмоций не скользнула по лицу, скованному маской хладнокровия, ни единая мысль не выдала себя отблеском в фиалковой бездне взгляда гнев, что пылал сейчас, сжигая его изнутри. Гнев - и безумная ярость. Это же надо быть таким идиотом! Мио, при всей его проницательности, сообразительности и потрясающе гибком уме создавал изумительные, гениальные планы - и проваливал их, едва начав! Нэльвё просто в бешенство приводила его рассеянность. И готовность заниматься чем угодно, кроме того, что действительно нужно! Чем он смотрел, о чем думал?! Как он мог не заметить мальчишку и позволить себе быть таким легкомысленным?
И что теперь, Тьма его пожри, собирается делать?
Связаться с волшебником, не потревожив при этом опутывающую ворота защиту, Нэльвё не мог. Что-либо сделать - тоже. Оставалось только надеяться, что Мио не полный дурак и додумался удрать, пока еще мог.
Надеяться - и ждать.
Thas-Elv'inor искоса глянул на Камелию. Встревожена и растеряна, немного испугана... Славно, славно! В самый раз!
Мальчишка-писарь привел щупленького мага в полувыцветшей мантии, лет сорока на вид, но уже с плешью. Корин пренебрежительно называл таких магов "мелкопоместными", потому что ни на что кроме выведения грызунов и призыва слабого, щуплого дождика они не годились.
Маг откашлялся, что-то торопливо закряхтел, бросая на него косые взгляды. Нэльвё стало смешно. Неужели опасается, что ему будут мешать? Или боится ударить в грязь лицом?
Зря боится: в любом случае ударит, так что нечего переживать!
Кряхтение оборвалось, и маг зачем-то взмахнул руками, вспугнув сидящих на соседней крыше ворон. Сначала ничего не происходило, а затем на какое-то мгновение все озарилось переливчатым радужным светом, точно они оказались в мыльном пузыре. Нэльвё, сохраняя на лице маску безразличия, скользнул в разум одной из взлетевших птиц, взглянув на мир ее глазами.
Все-таки ушел! Отлично!
– Надо полагать, это все?
– скучающе спросил он, оставив тщедушное тельце.
– Мы можем ехать дальше? Уже поздно... капитан.
Десятник хмуро глянул на виновато разведшего руками мага и, помедлив, кивнул.
Стражники расступились. Thas-Elv'inor гордо вскинул голову и пустил лошадь шагом.
Тяжелый, грязно-серый сумрак Ильмере остался позади. Их обнял лиловый вечер, шепчущий травами и щекочущий нос запахом речной тины и лилий. Гнать коней не стали: пустили неторопливой рысью, не желая вызывать неуемные подозрения стражников. Напряжение постепенно отпускало. Нэльве нагнулся в седле и сорвал золотой колосок.
– Мастер, - робко спросила Камелия, нарушив тягостное молчание.
– А...
– Я не знаю, - негромко ответил он, крутя в пальцах травинку.
– Правда - не знаю.
– И... что теперь делать?
– отрывисто, безуспешно пытаясь скрыть волнение, спросила она.
Нэльвё хотел было иронично повторить, но посмотрел на нее и вдруг передумал.
И сказал совсем другое:
– Ждать.
Добраться до переправы они не успели. Едва между ними и оставшимся позади Ильмере пролегли четверть мили, реальность заколебалась, задрожала, пошла волнами - и выплеснула на берег ссутулившегося всадника. Камелия задохнулась от радости и облегчения... и испугано вскрикнула, зажав рот ладонью, когда Мио стал медленно заваливаться набок.
***
Выплеснутая вода прокатилась по телу ледяной, обжигающей холодом волной. Я резко сел, захлебываясь, хватая ртом воздух.
Сознание возвращалось рывками, разрозненными, вразнобой приходящими ощущениями: привкусом тины во рту, плеском воды, алеющим закатным небом, чьими-то лицами, знакомо-незнакомыми, и холодом.
– Очнулся, очнулся!
– радостно запищали над самым моим ухом, вызвав острый приступ мигрени.
– Попробовал бы он не очнуться!
– проворчал другой голос. Этот был отчетливо мужским.