В поисках Беловодья(Приключенческий роман, повесть и рассказы)
Шрифт:
Но разоблачение лжеепископа. конечно, нисколько не могло повлиять на народные представления о Беловодьи и нисколько не подрывало веры в существование счастливой страны. Искателей заветного края становилось все больше и больше, и часто целыми семьями Двигались переселенцы на восток.
Это были отважные и решительные люди, которым тяжело жилось на родине, и они шли «куда глаза глядят» искать себе новую родину. Естественно, что движение это направлялось туда, где природа была богаче и где можно было укрываться от преследования.
Правительственная колонизация неизменно всегда и всюду шла лишь по следам этой колонизации.
В 1761 году, когда основана была Бухтарминская крепость, обнаружилось, что в окрестных горах есть уже русские поселения, образованные зверепромышленниками, беглыми крестьянами, староверами и всякого рода вольницей. Русскому правительству пришлось таким образом ловить новооткрытых поселенцев и облагать их ясаком.
И, несмотря на это, с образованием южной пограничной линии, переступать которую строжайше воспрещалось, в Джунгарии к 1761 году существовало уже семнадцать русских селений.
Стремление к свободе заглушало страх перед наказанием!
Кто же были эти храбрые, свободолюбивые люди?
Трудно ответить. При приближении русских отрядов большая часть их уходила дальше в горы. Именами этих людей, от которых сама жизнь требовала подвигов и героизма, названо не мало речек, долин и урочищ.
С этими именами связано не мало местных легенд, но мы имеем немного точных сведений о жизни этих русских скваттеров.
Однако и в исторических проверенных материалах отыскиваются почти легендарные приключения. Вот одна из таких эпопей.
В пятидесятых годах восемнадцатого столетия в Кузнецком остроге содержался некий Афанасий Селезнев. Сидел он не первый раз: зимою, не имея пристанища, он отдавался в руки властей. Весною же трудно было удержать его в неволе.
Он бродил в лесах и горах, занимался звероловством, а иногда и угоном чужого скота.
В последний раз после неудачного побега пришлось ему сидеть в тюрьме почти два года. С ним вместе были посажены его девятилетний сын и старик-отец. За это время Селезнев выучил по часослову сына грамоте и составил план побега. На второй год трое Селезневых и двое их товарищей по заключению бежали.
Сначала они скрывались в Касмалинском бору у двух острожников, бывших Селезневу товарищами по одному из прежних побегов. Здесь все вместе решили они, взяв с собою детей и жен и что можно из хозяйства, двинуться на поиски белых земель, где можно было бы начать спокойную трудовую жизнь. За неимением нужных им лошадей они угнали их из соседних деревень и, нагрузив четыре воза мукою, двинулись в Беловодье на Бухтарму.
Было их всего семь человек с женами и детьми.
Дорогою им пришлось пережить не мало лишений. Не раз подвергались они опасностям. Им удалось избежать встреч с бродячими шайками урянхайцев, но у Красноярского пикета они были настигнуты пограничной охраною. Бросив все свои запасы, они верхами ускакали от солдат.
На Бухтарме выстроили они две избы. Селезнев, как человек предусмотрительный, построил свою избу отдельно и укрепил ее так, что она представляла собою блокгауз. Предусмотрительность его вскоре и была вознаграждена, потому что с первых же дней пребывания на новых местах новоселам пришлось не раз отбиваться от урянхайцев.
Урянхайцы прежде всего угнали у них лошадей, а вскоре напали и на поселок. Селезневцы отсиделись в своем блокгаузе, но двое из них были ранены. Зимою, вооружившись, чем нашлось, селезневцы, чтобы избавиться навсегда от врага, сами пошли в наступление.
Им удалось ночью напасть на сонных бандитов и всех перебить.
К селезневцам пытались пристать калмыки. Однако они не могли ужиться долго. Партия поселившихся у них калмыков нарушила права гостеприимства: однажды, когда большая часть новоселов отсутствовала калмыки отняли у оставшихся хлеб.
Возвратившись с охоты, возмутившиеся селезневцы перебили калмыков.
Всегда находясь наготове дать отпор врагу, промышлявшему здесь грабежами, селезневцы не раз выдерживали бои. В конце концов они внушили к себе уважение. Однажды, например, мимо них проходила партия киргиз-кайсаков в пятьсот человек которая занималась грабежами. Селезневцы приготовились защищаться до последней крайности. Но киргизы отказались от нападения, признав силу врага.
Этот же отряд в другой раз предложил селезневцам, как равным, вступить с ними в товарообмен, не решаясь отбивать их запасы силой.
Между тем, оставшись без лошадей, селезневцы волей-неволей должны были прибегнуть к такому же способу обзаведения ими. Весною они спустились на плотах вниз на Иртыш. Здесь угнали они шесть лошадей, но были пойманы казаками. Селезнев с товарищем оказался в плену. Остальным удалось бежать.
Из следственных показаний Селезнева видно, что у него на Бухтарме осталось десять лосевых кож, десять куниц, пять красных лисиц, сто белок, десять тулупов, четыре медных котла и полтора фунта серебра. Очевидно, предприимчивый бродяга занимался не только охотою, но и раскопками древних рудников и курганов.
К сожалению, дальнейшая судьба этого недюжинного человека и своеобразного русского скваттера остается невыясненной.
Бухтарминский край, изборожденный громадными горами и непроходимыми ущельями, издавна являлся надежным убежищем всем, кому было тесно или жилось трудно в населенных частях Сибири и Европейской России.
В этом малодоступном краю беглецы находили и полную свободу и жизненные средства. «Чернь» в изобилии давала им зверя и птицу, а горные речки — рыбу.
Бежать в горы Бухтарминского Алтая, по выражению обитателей степей, значило уйти в «Камень» (горы). Отсюда бухтарминские беглецы и получили прозвище «каменьщиков».
Сюда бежали люди разного звания и состояния уже с начала XVIII века: одни — чтобы избавиться от рекрутчины, другие— чтобы избежать уголовного наказания или каторги. Сюда же уходили старообрядцы и сектанты от религиозных преследований на родине, ища здесь то загадочное Беловодье, где «во всем сиянии парит красота древлего благочестия». Дивная красота горной природы невольно настраивала на фантастические мысли. Горные долины, причудливо извиваясь, манили к поискам среди них несбыточного царства, а борьба с горной природой закаляла меж тем характер и умеряла алчность.