В поисках Оюты
Шрифт:
Взяв шприц и капсулу, поспешила к невозмутимому мужу. Забрав у меня успокоительные, он, легонько коснувшись губами моего плеча, быстро сделал укол и потянул на себя, привычно усаживая на колени.
— Не отвлекай, пожалуйста, детка. Мне важно слышать всё, о чем они говорят.
— Ты ждешь кого-то особенного?
— Да, — он поджал тонкие губы и кивнул. — Черных чистильщиков.
— Это кто? — у меня в горле мгновенно пересохло, слишком жутко все это прозвучало.
— Это, малыш, те, кто являются, когда ситуация аховая, и просто
— Всех? — выдохнула я.
— Без разбору. Выживает небольшая категория населения. Диспетчера и те, кто законсервировался в своих кораблях и не впустил чистильщиков с огнеметами. Они благополучно сваливают отсюда и тащат заразу дальше. Но при этом имеют, как вы люди выражаетесь, «волчий билет» на посадку на всех легальных и серых станциях. Зная, что судно стояло в Бриоксе, ему нигде не откроют шлюз.
— А мы? — сглотнув, я прижалась к нему, осознавая, что все проблемы, которые были у нас до этого, просто детская игра.
— А мы не имеем опознавательных ай-ди кодов, детка. Где стоял мой корабль и в какой клоаке побывал, одному мне и известно.
Из динамиков снова послышался взволнованный голос диспетчера. Женщина срывалась на крик. То что-то лепетала на всеобщем, то на непонятном мне языке.
Шу подался вперёд, привстал и резко пересадил меня на соседнее кресло.
— Что? — испугалась я.
— Чистильщики не успели, — прорычал он. — Бриокс в агонии. Они заметили червя. Диспетчерская взломана. Зараза внутри.
— И что? — теперь я срывалась на крик.
— Ничего, — он криво усмехнулся, — проявим благородство и позволим им умереть быстро и без боли.
— Как? — Меня мелко затрясло несмотря на укол успокоительного.
— Вскроем шлюзы, Луиза, — он придвинул кресло ближе к пульту управления. — Дальше ждать опасно.
— Для Оюты? — Я мешком откинулась на спинку и потянулась к ремню, чтобы пристегнуться.
— Для всех, — ровно ответил он. — Лучше вскрою сейчас я, чем чистильщики просто выжгут там все. Век таких станций, Луиза, долог, но вот население мрет пачками. Жизнь здесь ничего не стоит, куда дороже постройки и причалы.
— Только спаси мою девочку, Шу, — взмолилась я. — Умоляю, спаси мою дочь.
— Умолять не надо, — хмыкнул он, — лучше поцелуешь.
Я закивала, хватаясь за подлокотники, словно от того, насколько сильно я их держу, зависит моя жизнь.
В динамиках снова заголосила женщина. Она рыдала и просила вытащить её с диспетчерской вышки. Рассказывала обрывочно о личинках, которых так много, что шагу ступить невозможно. Что трупами усеяны посадочные станции. Корабли вскрыты. Груз никто не защищает. Черви ползают по зданию регистрации прилетов и докам...
Но Шу уже ничего этого не слышал. Он плавно вывел наш корабль на траекторию сближения с планетой.
— Она умрет? — шепнула я, чувствуя отчаянье этой женщины.
— Она уже мертва, Луиза, — без каких-либо эмоций ответил Шу. — Просто она ещё этого не осознала.
— А если бы там оказалась я?
— Ты никогда там не окажешься, во всяком случае, пока жив я, — столь же ровно отчеканил он.
— Знаешь, — выдохнула, — а я на тебя даже на тирана согласна. Лишь бы больше никогда не слышать, как кто-то бьется в предсмертных судорогах и умоляет спасти его.
— Я никогда не стану тираном, Луиза. Уж лучше себя порешить, чем ломать жизнь, тем, кого любишь. Поверь мне на слово. А сейчас мы летим за нашими малышами.
Над пультом загорелась красным надпись: «В допуске отказано»
Но Шу на нее даже не взглянул, он готовился к атаке на космопорт Бриокса.
Глава 31.1
Взрыв! Корабль мелко задрожал. Ещё вспышка и ещё. Под нами снова разразился ад. Огненная стена накрыла шлюзы, облизывая широкие прозрачные трубы, вихрясь и поглощая их.
Снова взрыв. Меня тряхнуло. Женщина в динамике умолкла. На поверхность планеты чудовищными осадками падали куски горящего покорёженного сверхпрочного пластика. Небо над поселением содрогалось в агонии.
Залп. Высокую вышку диспетчеров смело взрывной волной, кроша на мелкие обломки.
Прикрыв глаза, я помолилась за ту женщину, что замолчала несколько минут назад. И желала ей легкой смерти. А в душе разливалась тихая скорбь.Да, спасти её уже никто не мог. Она была обречена с самого начала, но отчего-то я ощущала перед ней дикую вину. Словно это я своими руками убила её. В уголках глаз собирались горькие и такие непрошеные слёзы.
Шу, не глядя на меня, нажимал огромную красную клавишу в центре джойстика управления, наводя на мониторе красный крест на очередную цель. Словно игра, только вот всё это была жестокая реальность.
Вспышка и центральное здание вокзала занялось огнем.
Я не понимала его действий, но вопросы задавать не решалась.Шу был по-настоящему жесток. Под маской вечно шутящего циничного гурсана скрывался холодный и расчетливый мужчина. И какое же счастье, что этот мужчина был на моей стороне. Иметь такого врага — чистый приговор без права на апелляцию и помилование.
Теперь я осознавала, почему его так боялись.
Его внешность преобразилась в ярких отсветах с экрана, отображающих все новые и новые залпы. Хищное лицо с острыми скулами и тонким правильным носом с легкой горбинкой. Ровные почти белые брови, тонкие губы. Ни одной мягкой черты. Ни намека на слабость.
— Я люблю тебя, Луиза, — негромко произнес он, видимо, почувствовав мой изучающий взгляд. — Все, что я сейчас делаю... Всё это ради ребенка, которого я и в глаза не видел. Мне важна эта девочка только потому, что ты её мать. Важен этот мальчик потому, что он брат той, что ты зовешь дочерью. И я люблю их только потому, что они часть тебя. И нет! Мне никого другого там внизу не жаль. Не смотри на меня так испугано. Я такой, какой есть и другим никогда не стану.