В поисках рая. Зов судьбы
Шрифт:
Кстати, мне было очень приятно, что Мирина говорила хоть на ломанном, но на моем родном английском языке. Это давало надежду на то, что мы сможем общаться и понимать друг друга, и я смогу обучить ее правильному своему языку, а она меня — своему.
— Добро пожаловать, будущая госпожа, — кланяясь, произнесла девушка. Я не ожидала такого поворота событий и, если честно, растерялась. Откуда мне было знать, как реагировать на такое приветствие? Но за меня ответил Калим:
— Спасибо, Мирина, очень приятно твое радушие, — затем развернувшись к матери и старейшинам продолжил, — Кенна действительно станет моей женой, как я сообщал ранее. И единственной. Об этом я тоже упоминал. Жить она будет в моих покоях.
Это обращение было больше к матери, потому что в ответ только она произнесла что-то короткое, но утвердительное. Затем эта статная и очень красивая женщина направилась в нашу сторону и, подойдя, очень близко, стала меня рассматривать.
— Ты красива, Кенна, — обойдя меня по кругу, произнесла она, — Есть в тебе что-то величественное, что делает тебя достойной права стать Женой Вождя всех Вождей, повелителя народов и племен, верного и наученного предводителя.
Ох, как. Неожиданно. Я и не думала, какой чести удостоил меня Калим, предложив мне стать своей нареченной. А как гордилась им его мать!
Я рта не успела открыть, чтобы выразить благодарность за такую похвалу и возможность, как мать Калима во что-то бегло и на своем языке начала посвящать сына. Стало лишь понятно, что никто не против нашего брака, что уже хорошо. А то в голову начали подоспевать мысли об очень скором возвращении домой.
Глава двадцатая: Новая здешняя я
Фух, ну и денек выдался! Я думала, он не закончится! Сначала знакомство с матерью и друзьями семьи, потом представление прислуги. А дальше была экскурсия по дворцу. Мы с малышом еле выжили. Нет, конечно, я хотела осмотреть каждую комнату, но делать это сразу после дороги было ошибкой. Есть хотелось жуть как, а полежать на кровати еще больше.
Покормили нас только часа через три после прибытия. Я старалась есть медленно и аккуратно, чтобы никто не оценил моего голода. Но мать Калима оказалась очень проницательной женщиной и сказала, что я могу не стесняться, потому что кормлю не только себя.
Ее проницательности хватило и на то, что еду доставили и в наши покои на случай, если я проголодаюсь после отдыха. Да, как мне сообщили после обеда, вечером нас ждет прием в честь прибытия Вождя и его будущей жены.
Сказать, чтобы я была в шоке — ничего не сказать! Какой еще прием? Что я надену? Они все будут на меня пялиться! — крутилось у меня в голове.
И валяясь на кровати, пока Калим отсутствовал по делам, я вдруг вспомнила о платье, которое мне вручила та странная женщина-старейшина. Что ж, оно будет наиболее подходящим для здешних мест. Так я покажу, что готова стать одной из них. И с этой доброй мыслью я уснула. И признаться, так сладко и крепко мне еще давно не спалось.
Надо ли рассказывать, что кровать была как и предыдущие больше похожа на огромную подушку, завешенную со всех сторон занавесками. Сама комната напоминала больше целую отдельную хижину. Здесь умещалась и спальня, и зал, и ванна, и прихожая, разделенные стенами. А широкое открытое окно наполняло все комнаты льющимся потоком света. Здесь уже не было узорчатых стен, их вид заменили расписные картины. В углах стояли всех размеров сундуки, в гостиной диван-подушка и низенький столик, на полу самотканые ковры, в спальне золотое зеркало.
Рассмотрев, как следует, все комнаты, я устремилась в ванную. К этому времени ее уже наполнили горячей водой, которая к моему счастью уже успела достичь комфортной для меня температуры. Я наслаждалась пребыванием в этой комнате, вода расслабляла, снимая усталость, и гнала дурные мысли прочь. Калим все это время ждал меня в спальне. А как только я вышла, он, убедившись в моем хорошем самочувствии, покинул покои.
Вернулся Вождь уже, когда я сладко спала, видя сны с отрывками из тех самых трех счастливых дней. Осторожным поцелуем Калим начал меня будить. Я не хотела, чтобы он обошелся только лишь этим. Внутри меня уже нарастало желание.
— Кенна, любимая, — как сладко звучали эти слова! — тебе нужно собираться, нас уже ждут, — закончил он, обломав все мои планы!
— Охх… — досадливо вырвалось у меня.
Капризность. Вот главная моя черта. Я прошлепала опять в ванную с завернутым в ткань свертком. В нем было то самое платье, в котором я собиралась сегодня вечером покорять окружающих. Благо живота еще не было видно, и поэтому село оно на мне идеально, облепив каждый изгиб моего тела, будто бы шилось по моим меркам. Точнее мне так виделось. И, кажется, я не ошиблась.
Выйдя из ванной и подойдя к золотому зеркалу, я оглядела себя с ног до головы. Калим томно ахнул, а я этому возрадовалась. Платье цвета закатного солнца и правда село потрясающе. Мои непослушные кудри сегодня легли как надо. Даже челка решила послужить мне этим вечером.
Хоть и смутно, но я все смогла оценить свою красоту на десять из десяти баллов. Мне даже показалось, что так я не сильно отличаюсь от здешних женщин. Это была новая я. И я себе такой безумно нравилась.
— Кенна, ты восхитительна, — промурлыкал мой Вождь, притянув меня к себе.
— Может, мы еще успеем в этом убедиться? — не унималась я.
— Вернемся с ужина и продолжим на этом же месте, — вдыхая аромат моих волос, пообещал в ответ Калим.
Глава двадцать первая: Опасаясь чужеземки
Вечер обещал быть интересным. Нас усадили за длинный, узкий, круглый стол, в центре которого то и дело устраивались настоящие шоу. Мы уже сидели не на подушках, а на величественных высоких стульях.
Зала, в которой все собрались, была просто огромной. И шикарной. Разноцветные росписи на стенах, которые сами цвета золота. Окна большие, овальные с золотыми решетками, предназначенными вряд ли для защиты или удержания людей. Пол из темного дерева, в центре он красный, глиняный, и не смотря на это некоторые свободно ходят по нему босиком. Потолок вытянутый, будто купол, и увешан цветочными гирляндами.
Я, сидя на своем стуле, ерзала и пыталась сосредоточиться на танцах и различных постановках, что шли в центре застолья. Ерзала, потому что нервничала. Ведь на меня то и дело поглядывала сотня глаз! Хоть свет здесь был и приглушенным, но я отчетливо видела все: и улыбки одобрения мужчин, и недоумение на лице женщин, а иногда и вовсе — лютую неприязнь на немых устах.
Калим же восседал гордо и спокойно. Невозмутимо уверенный, он демонстрировал мне правила поведения за этим столом и рассказывал о блюдах его народа, которые подают во дворце.