В поисках разумности
Шрифт:
После отмечания успехов Майорова глава ордена перешел к описанию положения на фронтах и дел тёмных магов. Послушав его, Александр удивился, почему они воюют с гидрами, а не с тёмными магами. В результате действий тёмных магов люди гибли миллионами — бомбы вместо фабрик сыпались на города, на старших офицеров "вдруг" находило помутнение, и они посылали армии в наступление без разведки и артиллерии, в результате чего те просто гибли. Александр подумал, что орден — не такая уж глупая организация, как ему это показалось в начале.
При последующем распределении заданий ему, Валентину Соколову, Василию Майорову и Паравашти Суабаху — магу с третьего курса — назначили следить за обстановкой в районе Харькова. Гуров получил другое задание. Они с Александром старательно делали вид, что друг друга не знают.
— Ваша задача — не допустить прорыва фашистских войск на восток, — напутствовал их Ли Чанг, — немаги там сильно увлеклись наступлением, малейшая контратака — и война затянется ещё на год. И конечно, как всегда, ваша первейшая задача — следить, не появятся ли тёмные, и противодействовать им… в пределах разумного. Без героизма! Чуть что — и сюда, здесь будет ждать мобильная ударная группа. Получайте обмундирование…
Александр с некоторым содроганием отправился за снаряжением — несмотря на множество операций по слежению за тёмными магам, или, как их тут называли, "выходов", в которых он участвовал, будучи членом "Крыльев", он волновался. В этот раз он шел на настоящую боевую операцию — где придётся сражаться, а может, и убивать или погибнуть…
— Павел Петрович, и это вот этих вы хотите выдать за изможденных холодом и недоеданием советских солдат? Да вы на них посмотрите — морды шире газеты, наглые ухмылки удалить только хирургической операцией, а в глазах уверенность в полной и окончательной победе ненаучного гедонизма, — поднял студентов на смех Валерий Марадей. Он болтал со своим коллегой — кладовщиком и случайно стал свидетелем их сборов.
Павел Петрович Ящин, ближайший соратник доктора Ли Чанга и второй после него человек в "Белом Орле", критически осмотрел ребят. Студенты тихо смеялись, пряча улыбки в рукава. Они действительно неплохо отъелись в университете, даже периодические посты, предписанные Сазоновой, не помогли.
— А ведь уважаемый профессор Марадей прав, а ну-ка, встаньте прямо, — произнёс Павел Петрович, и наложил на них несколько заклинаний. Посмотрев после этого друг на друга, студенты не смогли удержаться уже от громкого смеха. Павел Петрович несколько перестарался — в глазах у Майорова застыла вечная тоска, Соколов сгорбился и похудел, Паравашти Суабаху потерял темный цвет кожи и стал похож на приведение самого себя, и у всех у них на лицах появился толстый слой въевшейся грязи. Себя Александр не видел, но, судя по всему, видок у него был тот ещё. На фоне новенькой формы всё это смотрелось очень смешно.
— Всё-то им хихоньки, — не одобрил их веселья преподаватель боевых искусств, — а ну-ка, первокурсники, напомните мне основные правила безопасности?
— На плащ — палатку наложены чары, тормозящие пули и осколки — не снимать, — начал бодро перечислять Майоров, — на нас наложено заклинание суперэластичности — при близком взрыве не зажимать дыхание, чтобы не порвало грудь давлением воздуха; если отбросит взрывной волной, то руки — ноги не напрягать, чтобы не порвало мышцы, когда нами будет проламываться стенка, или если зацепит за дерево… вроде всё.
— Даже что-то помнят, — уже одобрительно заметил профессор, — что же вам дома не сиделось, задиры, героизма захотелось?
— В жизни должно быть место и для пофига, и для подвига, — ответил Паравашти подцепленной где-то фразой. Преподаватели засмеялись.
— Когда и если вернёшься, изучи, что по-русски значит "фига", — напутствовал уходящих орденских воинов Валерий Марадей, — успеха вам, воины.
— А что значит "фига"? — удивленно спросил Паравашти, выходя на мороз.
— Да, в общем, главный атрибут Шивы, — ответил Майоров, — одним словом, то, чем детей делают, мужского рода.
— А я любопытный… во дворце пионеров и школьников научили, в авиамодельном кружке: "Не будешь любопытным — никто тебе ничего не расскажет".
Они дошли до ограды университета. С этого места уже можно было переноситься к цели. Тут, за оградой, стояли шатры разных орденов, развернутые по случаю выходного дня и массовой орденской деятельности. В шатре "Белого Орла" дежурили целители и боевая группа, оттуда доносился веселый гомон.
— Давай фотографию, — Паравашти протянул руку к Александру. Именно ему перед выходом отдали все фотографии места, на которое они должны были перенестись. Паравашти взял за руку Майорова, и они исчезли. Александр чуть помедлил. Переноситься ему приходилось часто, но чтобы так, в место, в котором никогда не был, по фотографии… На фотографии были видны обрушенные стены какого-то завода и дерево с облетевшей листвой. Дерево качалось. Александр сосредоточился, взял за руку Соколова и сделал шаг. Через пару секунд они уже были на месте.
Они запустили в воздух обнаруживающие заклинания и двинулись к передовой. Обнаруживающая магия была исключительной технологией университета. Теперь, если кто-нибудь в радиусе десяти километров применит магию, они об этом узнают.
Это был фабричный район. Заводские корпуса, склады и железнодорожные пути перемежались небольшими жилыми кварталами с кирпичными зданиями барачного типа в один — два этажа. Сейчас всё это было сильно разрушено постоянными бомбардировками и артобстрелами. В городе не было постоянной линии фронта — немногочисленные отдельные группы как с той, так и с другой стороны пробирались по разрушенным улицами, занимали тот или другой дом, приспосабливали его для обороны — и на некоторое время тут устанавливалась постоянная линия фронта. Потом у них заканчивались патроны, раненые солдаты отходили в тыл, и воевать становилось некому. Пополнение, как правило, не находило затерянную в развалинах микрокрепость, и оставшиеся в живых отходили в тыл, к своим. Обжитой дом — крепость со временем обнаруживала и занимала другая группа, зачастую — группа противника. В условиях такого "слоёного пирога" приходилось быть очень осторожным — можно было получить пулемётную очередь даже в том месте, которое считалось глубоким тылом.
Троица прошла два километра, встретив только пару раненых, бредущих в тыл, да небольшой походный госпиталь, устроенный в подвале разрушенного цеха. Госпиталь никто не охранял, если не считать двух девчонок — санинструкторов. Где свои, а где противник, никто не знал. Кое-что удалось узнать у раненых. Судя по их рассказам, между ними и фашистами было только три опорные точки — два дома на юго-востоке от госпиталя и один на северо-востоке.
— Если вы такое боевое пополнение, то идите лучше на северо-восток, к старому сержанту… у него там людей совсем мало, десятка не наберется, а фрицы там лезут вовсю, — посоветовал им совсем молодой солдатик, пока медсестра бинтовала ему руку. В развалинах, в квартале отсюда, я видел пулемёт с коробками, кто-то бросил, прихватите, пригодится.