В поисках Рейчел Уоллес

Паркер Роберт Б.

– Это с чем-то не согласуется.

– И с чем же?

Я пожал плечами:

– Наверное, с моей гордостью?

Сьюзен кивнула:

– Наконец-то мы до чего-то добрались. А раз уж мы добрались до этого, скажи, почему ты не позволяешь никому любоваться моей фигурой. Мне лично это льстит. Неужели так плохо, когда люди смотрят на тебя?

– Ты имеешь в виду этих клоунов, промелькнувших две минуты назад?

– Да. Кстати, если человек восхищается моей задницей, это еще не значит, что он клоун.

– Я же ничего не предпринял, – сказал я.

– Ты посмотрел на них.

– Ну, значит, они чересчур пугливы.

– А что если бы они посоветовали мне начать носить пояс?

Я рыкнул.

– Вот именно. Итак, что тобой руководило? – спросила

Сьюзен.

– Гордость?

– Ну вот, мы до чего-то добрались.

– По-моему, ты повторяешься.

Сьюзен улыбнулась и жестом попросила у бармена еще пива.

– Да, но мы еще не закончили.

– И как прикажешь мне поступать, когда две высокопоставленные задницы вдруг хватают и тащат Рейчел?

– Тебе следовало стоять рядом и смотреть, чтобы ей не причинили вреда. Следовало вмешаться, если бы она позвала на помощь. И подержать дверь, когда они выходили бы.

– О Господи, – произнес я.

– А еще можно было бы повиснуть на ней, тем самым затруднив их задачу.

– Ну, – сказал я, – я бы так не смог. Может, я еще смог бы постоять в стороне, может, смогу в следующий раз, если придется. Но я не могу лечь на пол и позволить каким-то типам вышвыривать меня вон.

– Да, не можешь. Но не нужно было лишать Рейчел возможности одержать победу.

– Я смотрю на это по-другому.

– Конечно по-другому. А ещё ты не понимаешь, когда во время вечеринки кто-нибудь вдруг начинает заигрывать со мной. Все мои ухажеры мигом разбегаются, узрев твой хмурый взгляд.

– Я лишаю тебя возможности самостоятельно справиться с ситуацией?

– Конечно, – ответила она. В уголке ее рта блестела капелька соуса. Я протянул руку и снял ее большим пальцем. – Как правило, я не нуждаюсь в твоей защите, – продолжила она. – Раньше я абсолютно спокойно обходилась без тебя и сама отшивала тех, кого хотела отшить.

– А если они не отшиваются?

– Тогда я позову тебя. Ты ведь рядом. С тех пор как мы встретились, на вечеринках ты не отходишь от меня дальше чем на два метра. Я допил пиво.

– Давай прогуляемся к Фонейл-Холлу, – предложил я. Было половина пятого, и народу было немного. – Может быть, я куплю тебе рогалик.

– Я не жалуюсь на свою судьбу, – сказала Сьюзен, беря меня под руку. Голова ее чуть склонилась ко мне на плечо, и от ее волос шел легкий запах цветов. – Я тебя понимаю, и мне в некотором роде даже нравятся твои собственнические замашки. Кроме того, я люблю тебя, а это все меняет.

– Можно свернуть на эту лестницу и направиться домой, – предложил я.

– Успеем. Ты обещал, что мы будем много гулять, есть, пить и глазеть на людей.

– А потом?

– Кто знает, – протянула Сьюзен. – Может быть, сольемся в экстазе.

– Тогда пошли быстрее.

Супермаркет "Квинси [20] был огромным зданием, построенным из гранитных блоков. Как раз недавно его отремонтировали. По обеим сторонам длинного центрального прохода располагались лавки, где продавали йогурты с фруктами, охотничьи колбаски в тесте с кислой капустой, рулеты с омарами, огромные сандвичи, рогалики, деревенский паштет, салат по-гречески, цыплят под сладким и кислым соусом, пирожки, пирожные с глазурью, устриц, творожный пудинг, свежие фрукты (еще с черенками), мороженое, сладкие ватрушки, цыплят «барбекю», пиццу, пончики, опять пирожки, заливное из утки, сандвичи с ростбифом и чатни на свежеиспеченном хлебе, сушеные персики, орехи кешью и прочее. Еще там были мясные лавки, сырные лавки, магазинчики, где торговали молотым кофе, фруктовые лавки и ларьки, где продавали корейский женьшень. Снаружи по обеим сторонам тянулись аркады с другими лавками и кафе, а в отремонтированных кирпичных зданиях находились магазины одежды, специализированные магазины и рестораны. Это место считается самым привлекательным для туристов в Бостоне, и оно того стоит. Если вы оказываетесь в этом районе с девушкой, трудно не схватить ее за руку. Вокруг бродят фокусники и уличные музыканты. Здесь никогда не бывает пусто, а уж в часы наибольшего наплыва посетителей воцаряется полный хаос. Мы остановились, купили две палочки с дольками свежих фруктов и дыни и съели их на ходу.

20

Кисло-сладкая фруктовая приправа к мясу.

– То, что ты говоришь, детка, имеет некоторый смысл, но звучит очень неудобоваримо, – сказал я.

– Знаю, – ответила Сьюзен. – И наверное, ты этого никогда не примешь. В тебе воспитали жуткую привязанность к семье. Но семьи у тебя нет, и поэтому ты переносишь свою потребность защищать кого-нибудь на своих клиентов и на меня.

– Может быть, тебя это не касается, но клиенты как раз нуждаются в моей защите.

– Да, вероятно именно поэтому ты и стал детективом. Тебе нужны люди, которым нужна защита. А иначе что бы ты делал со своей потребностью?

Я выбросил палочку в урну.

– Изливал бы ее полностью на тебя, крошка.

– О Боже! – воскликнула Сьюзен.

– И вряд ли я когда-нибудь изменюсь, – сообщил я.

– Я люблю тебя и понимаю. Всегда оставайся таким же, как сейчас, но ты наверняка догадываешься, почему Рейчел тебя не принимает?

– Ну да, ведь я такой сообразительный.

– Конечно сообразительный, – сказала Сьюзен. – Хочешь йогурт?

15

Это случилось за три недели до Рождества. За окнами моей конторы падали редкие снежные хлопья, когда я узнал, что кто-то похитил Рейчел Уоллес.

Я сидел, задрав ноги, попивая черный кофе и жуя пышку в ожидании звонка от некоего Энтони Гонсальвеса из Фолл-Ривер, когда телефон зазвонил. Но это был не Гонсальвес.

Голос произнес:

– Спенсер? Это Джон Тикнор из "Гамильтон Блэк". Не могли бы вы сейчас подъехать к нам? Похоже, что Рейчел Уоллес похищена.

– Вы вызвали полицию? – спросил я.

– Да.

– Хорошо, я еду.

Я повесил трубку, надел шерстяной пиджак в полоску поверх свитера с широким воротом и кобуры и вышел. Моя контора находилась тогда на углу Массачусетс-авеню и Бойлстон-стрит, на третьем этаже, в небольшой треугольной башенке над табачной лавкой. Машина стояла под знаком, гласившим: "Парковка запрещена! Автобусная остановка". Я сел в нее и поехал прямо по Бойлстон-стрит. Снег таял, как только оказывался на мостовой, но собирался у поребриков, на пешеходных дорожках и на карнизах зданий.

Рождественская елка в Пруденшиэл-Сентер уже сверкала, хотя было еще без четверти четыре. Я свернул налево к Чарлзу, потом направо на Бикон и остановил машину на вершине холма напротив Стейт-Хауса, там, где было написано: "Только для членов Высокого двора". Они имели в виду законодателей, но в Массачусетсе их называют "Высоким двором" – по тем же причинам, по которым называют себя Содружеством. Я думаю, это как-то связано с тем, что здесь не голосовали за Никсона. Справа от меня Коммон спускался к Тремонт-стрит, его деревья сверкали рождественскими огнями, а в конце Парк-стрит возвышалась большая картина, изображающая Рождество Христово. Снег лежал на газонах Коммона и таял на дорожках. Внизу, у справочного киоска, стояли в загоне несколько северных оленей, а рядом с загоном расхаживал парень с рекламными щитами на груди и спине и подсовывал листовки людям, которые пытались кормить оленей кукурузными хлопьями. Кабинет Тикнора был на последнем этаже, широкие окна выходили на Коммон. Высокий потолок, все заставлено книгами и рукописями. Наискось от стола – низкий диванчик, а напротив дивана – кофейный столик, зава ленный канцелярскими папками. Тикнор сидели на диване, положив ноги на столик и глядя в окно на парня, раздающего листовки у оленьего загона. Рядом с Тикнором сидел Фрэнк Бел-; сон, сержант полиции, и потягивал кофе. Молодой парень с лицом уроженца графства Майо в Ирландии и в костюме-тройке от Луиса стоял у стола Тикнора и беседовал по телефону.