В поисках себя
Шрифт:
Холодная, липкая кожа. Живой мертвец, чьё сердце ещё бьётся будто бы по привычке. И дыхание еле теплится…
– Волнуешься? – еле слышно спросила Лилиан.
– Конечно, – вырвалось у Элиота прежде, чем он успел это осознать.
– Она тоже скучала и волновалась, пока… ну… ты понимаешь, – богиня любви покраснела, отвела взгляд в сторону. Пару мгновений помолчала. – Оставить вас?
– Да, если можно.
Она кивнула и растворилась в воздухе.
Как в тумане, Элиот сел на неудобный жёсткий стул, ещё хранящий тепло богини. Взял Хоуп за руку, коснулся губами холодных пальчиков. Если бы они всё ещё были вместе… Если бы он не совершил тех же ошибок… Если бы всегда был рядом, как и клялся тогда, на пороге её дома четыре года назад, сейчас всё было бы иначе.
Если бы…
– Прости, – шепнул Элиот. Зажмурился, прижал холодные пальчики девушки ко лбу, будто это могло остудить жгучее чувство вины. – Хоуп, прости меня за всё. Я дурак…
Сложно сказать, когда всё началось. Может быть, ещё тогда, когда он три недели провёл в Мире грёз, позабыв обо всём на свете. А может, когда она познакомилась с этим Дэйвом. Не зря же чутьё тогда подсказывало – жди беды…
Элиот помнил, как это случилось. Они тогда приехали в США, на родину Габриэля. Почему-то тогда это казалось важным – не просто путешествовать по миру, как Дарующий пламя и Вероника, а с определённой целью. Окунуться в прошлое, прикоснуться к истории духов-хранителей… Особенно к истории Эрики. Новосибирск был следующей точкой на карте, вылет к которой планировался через три дня.
В Нью-Йорке они были уже неделю. За это время Элиота тридцать раз вызывали в Мир грёз, иногда на полчаса, иногда на всю ночь. Хоуп уже привыкла оставаться одна, и только поджимала губы, когда бог разума снова говорил, что должен уйти. Она не могла просить его остаться, да и не стала бы.
Тридцать первый раз случился глубокой ночью, Хоуп уже давно спала. Сиири срочно просила о помощи – надо было опросить пару героев, встречавшихся со спонсорами. Отказать нельзя – богиня войны контролировала каждую встречу именно по совету Элиота. Инициатива наказуема – это надо было понять ещё тогда.
Элиот вернулся в квартиру на рассвете. На кухне горел свет, в воздухе витал аромат кофе. Хоуп сидела за обеденным столом и поигрывала светящимся колечком розового цвета. Её глаза светились синим.
Едва он вступил на порог кухни, как она заговорила.
– Ты знаешь, каково это – ничего не чувствовать? – еле слышно спросила она и протянула ему волшебное кольцо.
Элиот машинально протянул руку, но в последний момент передумал.
– Я не уверен, что хочу это знать.
– Правильно, – кивнула Хоуп.
Она щёлкнула пальцами, и колечко растаяло в воздухе. Её глаза перестали светиться. Хоуп судорожно вздохнула и зажмурилась.
– Иногда так бывает, что нужно избавляться от ненужного, – заговорила она. – Старые вещи, ненужные игрушки, люди, к которым испытываешь наркотическую привязанность… Их вырываешь с корнем, выцарапываешь из своей души, и это… это больно. – Она мгновение помолчала. – Я чувствую это каждый раз, когда вырываю из себя чувства.
Сердце защемило. Элиот думал тогда, что понимал, что она отделила от себя. Он опустился перед ней на колени и взял за руку.
– Прости меня, – прошептал он. – Клянусь, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы тебе не пришлось больше это делать.
Хоуп смотрела на него задумчиво, будто впервые видела.
– Ты можешь сделать что-нибудь с пропастью между нами?
Прошедшие сквозь год, эти слова эхом отдавались сейчас в ушах Элиота. Тогда он что-то пробормотал, извинился и постарался выбросить это из головы. Он считал, что единственная пропасть – его отлучки в Мир грёз. И пообещал и себе, и Хоуп, что их станет меньше.
Но разговор на этом не закончился.
– Я познакомилась с чудесным человеком, – Хоуп через силу улыбнулась. – Его зовут Дэйв, и он отлично танцует.
– Ты снова была там? – Элиот поморщился.
Кафе «Wha?» советовали все гиды, с которыми они встречались. По слухам, там зажигались звёзды, чьи имена Элиоту ничего не говорили. Хоуп же была в восторге и полчаса говорила что-то о Бобе Дилане. Они побывали в этом кафе дважды, и оба раза Элиот счёл, что там слишком темно и шумно. Без него Хоуп была там трижды, в минуты его отсутствия.
– Мне там нравится, – отозвалась она. – И Дэйву тоже.
В тот миг прозвенел тревожный колокольчик.
– Насколько близко вы познакомились?
Хоуп пожала плечами.
– Я знаю, где он работает и о чём мечтает. Он знает, кто я, с кем приехала сюда, и зачем.
Элиот собирался возмутиться, но она подняла руки.
– Не подумай… иносказательно. Что ты мой парень, и мы приехали на историческую родину твоего дяди. И что я сестра Хейли Ньютон, Дэйв поклонник моей мамы.
Элиот почувствовал, что она лжёт, но не захотел узнать, в чём именно. Трём самым близким девушкам – Хоуп, Сиири и Эрике – он обещал никогда не читать их мысли.
И, наверное, зря.
Он открыл глаза и коснулся губами холодных пальчиков.
– Я был такой дурак, – прошептал Элиот. – Я был дураком, я им остался. Я не исполнил ни одной клятвы, ни одного обещания, что давал тебе…
Слова иссякли. Реальность проступила сквозь туман воспоминаний, будто хотела сказать, что ему здесь не место.
Хоуп уже давно принадлежит другому. Даже в тусклом освещении палаты бриллиант на её пальчике сверкает, как крошечная звезда. И Элиот давно принадлежит другому – не человеку, но миру. Миру богов. Пора признать это, вырвать эту из души, как говорила когда-то Хоуп.
Только пока его Надежда была жива, теплилось и надежда в сердце.
– Элиот, ты мне нужен, – сквозь пространство и время послышался голос богини войны. – Я знаю, что немного не вовремя, но…
– Иду, – пробормотал он.
Вот опять. Мир грёз зовёт голосом Сиири. Нежным, приятным, от такого сердце бьётся быстрее, а на душе становится тепло, как весной. Элиот сам не понимал, почему не может противостоять ему – пояснения Габриэля ничего не дали. Как бы ни были связаны разум и безумие, как бы ни казались двумя половинами единого целого, за этим всё равно стояло что-то большее. Что-то, чего Элиот понять пока не мог.