В поисках утраченного героя
Шрифт:
Он не умер, нет — во всяком случае, не сразу — а просто перешел в полное распоряжение жены, и когда та, воспрянув духом, решила переехать в Петах-Тикву — поближе, как она выразилась, к цивилизации — не возразил ни словом. Где-то там, в высокоразвитой цивилизации Петах-Тиквы, они и растворились, можно сказать — без следа. Если, конечно, не считать таковым поселение Гинот Керен — будущий город, памятник девочке Керен Лави. Некоторые из его жителей восприняли отъезд супругов Лави как предательство. С точки зрения других ничто не могло лишить Ицхака вечных лавров героя…
Что тут скажешь? — Повседневность и впрямь
— Между прочим, — вдруг проговорил Беспалый, — Тали из секретариата утверждает, что этот Арье Йосеф никакой не Арье и даже не Йосеф. На самом деле он из Русии. Сменил по приезде и имя, и фамилию. Что вы на это скажете?
Он выдержал паузу, ожидая от слушателей изумленных возгласов, вопросов и других проявлений заинтересованности. Но мы молчали, глядя на дома Гинот, плывущие в пыли за окнами тойоты.
— Фамилия у него Йозефович! — сообщил Бенда, так и не дождавшись ничьей реакции. — А насчет имени еще круче: то ли Лео, то ли Леон, то ли вообще Леонид. Что вы на это скажете? Кого из них искать будем?
— Всех сразу, — мрачно ответил Вагнер, останавливая машину перед одним из домов. — Вылезайте, приехали.
3.
Нас встретила Ольга — дочь Арье Йосефа. Рядом с ней, держа мать за подол и опасливо поглядывая на вошедших мужчин, переминалась девчушка лет двух-трех.
— Вот, болеет, — виноватой скороговоркой произнесла Ольга после первых приветствий и погладила ребенка по пушистой макушке. — Она болеет, а я больничный взяла. А скоро и муж подъедет. Я ему позвонила насчет отца, так он сказал, что приедет искать. Хотела сама пойти, да вот ее не с кем…
Вагнер поднял руку, и она послушно смолкла, уставившись на него со смешанным выражением надежды и вины, как будто отец пропал не сам по себе, а именно из-за нее, недоглядевшей, не принявшей нужных своевременных мер.
— Стоп, госпожа Ольга, — сказал Вагнер. — Давайте все по порядку. Значит, он вышел из дому в половине десятого в направлении Эйяля и обещал вернуться к одиннадцати. Так?
Ольга кивнула с лихорадочной поспешностью.
— Так. Пошел документы забрать. Карп ему документы оставил. По работе. У отца своего. Только взять документы — и вернуться. А в двенадцать я ее покормила, а сама думаю: где же он? Туда ж дороги полчаса максимум, если очень медленно. А он медленно не ходит. Он только быстро, такой человек. Позвонила. А телефон отключен. А он никогда не отключает, такой человек. Он очень аккуратный, никогда…
Она вдруг поднесла ладонь к лицу и всхлипнула, продолжая другой рукой машинально поглаживать дочку, словно заземляя таким образом электрический заряд своей растущей тревоги.
— Мама! — требовательно позвала девочка.
— Извините… сейчас, Тали, заинька, сейчас… извините.
Мы молчали, пряча глаза. Виноватая интонация женщины, испуганный ребенок, телефонная трубка в кармане передника — чтоб поближе, чтобы побыстрее ответить,
— Ну мама!
— Последний вопрос, госпожа Ольга, — сказал Вагнер. — Как он был одет? И взял ли с собой что-нибудь помимо одежды? Например, оружие?
— Был? — переспросила женщина. — Почему вы говорите о нем в прошедшем времени?
Она хватанула ртом воздух, глаза наполнились слезами; теперь Ольга выглядела увеличенной копией обиженного ребенка, вцепившегося в ее собственный подол.
— Вы что, думаете…
Вагнер смущенно кашлянул.
— Ничего мы не думаем, госпожа. Просто расскажите, во что он оделся, перед тем как выйти из дому. Обычный вопрос, не так ли?
Ольга судорожно кивнула.
— Да-да… извините. Светлая футболка с короткими рукавами. Шорты, тоже светлые. Кроссовки. Все.
— Оружие? — напомнил равшац.
— Да, — тихо сказала женщина. — Он взял пистолет мужа. Я еще подумала: зачем это? Он никогда не брал с собой пистолет. И муж тоже не брал. Понятия не имею, зачем мы его купили. Лежал себе в сейфе… а тут вдруг… зачем?
— Вот и спросила бы его, — вдруг вмешался Питуси.
— Я и спросила. А он усмехнулся так и говорит: «Хамсин. Мало ли что». И все. Поцеловал Тали и меня… Я спросила, когда вернется. — «К одиннадцати». И все.
— Поцеловал? — переспросил Вагнер. — Типа распрощался?
— Что? Нет-нет, что вы… Это он всегда так делает. Всегда. При чем тут…
— Ну ма-а-ама-аа! — девочка в очередной раз дернула мать за подол, всхлипнула и зашлась густым решительным ревом.
Мы вышли на улицу.
— Да, — Беспалый многозначительно покачал головой. — Да. Что вы на это скажете?
— А чего тут говорить? — фыркнул Питуси. — Арабоны, понятное дело. Или бедуины. Пистолет он взял. Идиот. Бедуин за двадцать шекелей сестру удавит, а уж за ствол… Знаешь, почем пистолет на черном рынке?
— Почем?
Питуси надулся и покачал перед собой обеими руками, словно взвешивая на них огромную рыбину.
— Вот почем! Понял?
— Понял… — восторженно отвечал Беспалый. — Может, мне свою пушку продать?
Разделившись на пары, мы двинулись по предполагаемому маршруту Арье Йосефа. Из Гинот Керен можно попасть в Эйяль либо длинным путем по шоссе — так, как только что проехала наша тойота, либо напрямик, по пешеходной тропе. Тропа эта сначала пересекает небольшое плоскогорье, где спокойно тянется меж оливковых деревьев и апельсиновых рощ, принадлежащих близкой отсюда деревне Бейт-Асане. Затем она довольно круто срывается вниз, в вади, и дальше уже приходится до самого конца прыгать с камня на камень, огибать большие валуны и редкие распаханные террасы, пересекать заросшее кустарником сухое русло и карабкаться вверх по не менее крутому склону к крайним домам Эйяля.