В полет сквозь годы
Шрифт:
Но что это за гигантское сооружение? Когда наши автомобили остановились на набережной, я сразу обратил на него внимание. Сооружение оказалось носом, парохода. Это была "Нормандия" - самое большое пассажирское судно в Атлантическом океане, обладатель "голубой ленты", которая дается за наибольшую скорость рейса из Америки в Европу. Теплоход бортом пришвартован к многоэтажному морскому вокзалу. На борт перекинуты крытые трапы, похожие на тоннели. Внутри их двигались пассажиры.
Не успели мы окинуть взглядом помещения морского вокзала, как наши чемоданы с привязанными к ним этикетками исчезли. При выходе на набережную я снова увидел их плывущими по длинной ленте транспортера куда-то вверх. Когда мы вошли на теплоход, багаж уже был размещен в каютах.
Последние минуты прощания... Нас провожают сотрудники полпредства, друзья Советского Союза, доктор Стифансон...
Теплоход "Нормандия" настолько велик, что разворачиваться в Гудзоновом заливе самостоятельно не может. К нему подходят крохотные буксиры. Они упираются своей носовой частью в борт нашего плавучего города и разворачивают его на 90 градусов.
Мы стоим на палубе и наблюдаем открывшуюся панораму Нью-Йорка. Над общим уровнем домов возвышаются желтоватые громады небоскребов. Это остров Манхеттен. Справа я вижу статую Свободы. На фоне домов-великанов она кажется совсем небольшой. Мы проплываем мимо островка, который, как я узнаю, является чистилищем для прибывающих в Америку бедняков. Здесь помещается карантин.
Океан спокоен. Погода ясная. Дует приятный теплый ветерок. Теплоход идет ровно, не покачиваясь, рассекая своим гигантским носом изумрудную воду. За кормой от винтов перекатываются мощные буруны, но теплоход не реагирует на легкое волнение волн.
Мы плывем вот уже несколько часов, а Нью-Йорк все еще виден. Как я ни стараюсь убедить себя, впечатления, что мы вышли в океан, у меня не создается. Наоборот, мне начинает все больше казаться, что я нахожусь в большой американской гостинице с залами, салонами, ресторанами.
На лифте я поднялся на палубу. Теплоход продолжал идти вдоль берегов, которые виднелись к северу от линии нашего пути. Я поинтересовался: как же проходит морской путь Америка - Франция? Оказывается, первую треть пути теплоход, пренебрегая некоторыми удлинениями, уклоняется к югу, обходя Ньюфаундлендскую отмель. Она опасна не столько своими незначительными глубинами, сколько обилием рыбачьих судов и суденышек. Столкновение вполне возможно, особенно ночью. Поэтому маршрутная линия отклоняется к югу, а затем, начиная с долготы 45°, - к порту Саутгемптон в Англии и заканчивается на севере Франции - в Гавре.
Понемногу мы знакомимся с устройством теплохода "Нормандия" и его порядками.
Вес судна 84 тысячи тонн. Это в два с половиной раза больше любого современного линкора.
Байдуков восемь раз обошел теплоход по периметру палубы и уверен, что совершил прогулку в четыре километра.
Население теплохода - 1500 человек команды и 1500 пассажиров. У "Нормандии" восемь этажей. Мы целыми часами бродили по коридорам, заходили в рестораны, в богато украшенные салоны, похожие на зимние сады, в концертные залы, бассейны для плавания, в кинотеатр, в гостиные, обставленные мягкой мебелью, статуями, картинами, - и все же четырех суток путешествия не хватило на то, чтобы изучить все помещения.
Каждый час я открывал что-нибудь новое: то новый зал для танцев или игр; то салон, где можно написать письмо или почитать; то магазины, торгующие книгами, парфюмерией, мануфактурой; то костел с органом и ликами святых (здесь каждое воскресенье пастор проводит богослужение); то радиостудию и специальное бюро, откуда вы можете послать радиограмму в любую часть света. "Нормандия" все время поддерживает связь с материком. Еще за сутки пути до берега можно разговаривать по радиотелефону с любым пунктом Соединенных Штатов.
Мы отдыхали как бы в городских квартирах. В каюте платяной шкаф, большое зеркало, настольные лампы, телефонная книжка около аппарата, дверь, ведущая в ванную. И только иллюминаторы с двойными стеклами напоминали, что мы находимся в Атлантическом океане.
Голоса в соседней каюте прервали мой отдых. Это Чкалов и Байдуков надевали токсиды и брюки с шелковыми лампадами. Мои товарищи готовились к обеду. Я последовал их примеру и, переодевшись, вышел в вестибюль. На одной из стен увидел списки всех пассажиров с указанием номеров занимаемых кают. Среди пассажиров была известная киноактриса Марлен Дитрих с дочерью и мужем и доктор Кун - китайский министр финансов.
Принято считать, что на каждом порядочном океанском пароходе находится по меньшей мере один итальянский или испанский граф, американский миллионер и русская аристократка, великолепно знавшая царя. У нас на "Нормандии" с некоей горделивостью американцы произносили еще имя какого-то лысого финансиста на кривых ножках, ибо был он одним из воротил Уолл-стрита и прославился тем, что от богатств своих пожертвовал миллион долларов на постройку какой-то грандиозной "грандоперы".
Миллионер спросил Чкалова, богат ли он, и в ответ услышал:
– Да. Очень богат.
– В чем же выражается ваше богатство? - явно заинтересовался американец.
– У меня сто семьдесят миллионов!
– Сто семьдесят?! Чего? Рублей или долларов?
– Нет! Сто семьдесят миллионов человек, которые работают на меня так же, как я работаю на них, - спокойно ответил Чкалов.
Океанская качка не рассеивала забот миллионера: он и здесь жил в привычном ритме - повышение, понижение, беспрестанно диктуя письма и радиотелеграммы сухопарому бессловесному секретарю.
Я узнал, что на "Нормандии" издается ежедневная газета, которая сообщает о новостях в мире, принимаемых по радио; в газете помещается также материал о внутренней жизни парохода, подробные объявления об увеселениях: вечером в салоне - концерт, в понедельник - костюмированный бал, завтра парикмахер заканчивает работу в два часа, а ежедневно - кинематограф. Завывает ветер, бушует океан, качается на страшных сизых волнах мечущееся суденышко, но в назначенный час на дрожащем полотне незадачливо важный Чарли Чаплин утоляет голод вареной подошвой, белокурые красавицы улыбаются все той же очаровательной улыбкой - и летят автомобили, мчится бесконечная погоня по модным улицам Лондона и Нью-Йорка.