В полушаге от любви

Куно Ольга

– Согласен, я тоже склоняюсь к первому варианту, – подтвердил Эстли.

Я коротко кивнула.

– Тем более что призрак действительно не способен толкнуть человека в спину.

– Вы в этом уверены? – с интересом спросил он.

– Абсолютно.

– Стало быть, примем за рабочую гипотезу, что кто-то абсолютно материальный пытался убить девушку, по всей видимости, дважды, а призрак барона стремится предупредить ее об опасности. – Эстли встал со стула и неспешно прошелся по комнате, заложив руки за спину. – Но если так, почему он не рассказал вам обо всем более подробно? Ведь это – самый простой способ спасти свою дочь.

– Да, это действительно

было бы куда более логично, – согласилась я. – Если только у него нет веских причин выгораживать убийцу.

– У вас есть версия. – Это было утверждение, а не вопрос. – Вы знаете, кто пытался убить Йоланду?

– Предполагаю, – поправила я.

– Выкладывайте.

Он снова сел, закинул ногу на ногу и приготовился слушать.

Что ж, я не видела причин скрывать свои умозаключения.

– Принцип «Ищи, кому это выгодно» никто не отменял, – пожала плечами я. – А смерть Йоланды выгодна только одному человеку. После смерти отца основная часть наследства достается старшему ребенку. Следовательно, Александру перепала лишь незначительная денежная сумма. Зато в случае гибели Йоланды он как младший брат получит все. Титул, особняк, земли и тот доход, который они приносят. Вполне распространенная причина для убийства.

– Вы полагаете, что покушения были совершены ради денег? – склонил голову набок Эстли.

– В абсолютном большинстве случаев за преступлениями стоит именно материальная выгода, – высказала свою точку зрения я. – Можно, конечно, предположить, что какая-нибудь женщина приревновала к Йоланде своего мужа и хочет разделаться с соперницей. Можно также предположить, что Йоланда шантажирует какого-то человека и он пытается избавиться от угрозы радикальным способом. Но все это не более чем домыслы. К тому же то, что я успела узнать о Йоланде, делает оба этих варианта чрезвычайно маловероятными. Тогда как в случае с братом мотив лежит на поверхности. Ведь это так удобно – свалить всю вину на привидение. Девушка испугалась, выскочила из комнаты, упала с лестницы. Потусторонние силы плюс прискорбное стечение обстоятельств. Есть и еще один момент. Вы знаете о том, что средний сын барона обвинялся в свое время в поклонении Орэнду? Впрочем, конечно, вам это известно. – Эстли согласно кивнул, приподняв бровь в знак удивления, что я столь быстро успела выведать такие подробности о семействе. – Скажу откровенно, мне никогда не приходилось встречаться с этими людьми. Однако я слышала, что на такую стезю их приводят вовсе не религиозные убеждения. Скорее речь идет о людях, патологически склонных к жестокости. Культ Орэнда просто дает им возможность проявить эту склонность, делая ее в своем роде легитимной.

– Мне тоже известна такая версия, – подтвердил Эстли, – и, полагаю, она недалека от истины. Однако при чем тут средний сын барона?

– При том, что патологическая склонность к жестокости зачастую бывает качеством врожденным, – объяснила я. – И, следовательно, если она передалась одному брату, вполне могла передаться и другому. Просто он оказался умнее первого и не стал подвергать себя опасности, предаваясь запретному культу. И позволил себе действовать лишь тогда, когда у него появилась настоящая цель. И, наконец, если преступник – Александр, это объясняет неразговорчивость барона. Да, он хочет спасти свою дочь, но сын, несмотря ни на что, ему тоже дорог.

– Тут вы правы, – все это действительно звучит логично, – согласился Эстли. – Я бы сказал вам «Браво!», но в вашей теории есть одна неувязка, хотя вы о ней знать и не могли.

– Какая же? – с любопытством спросила я.

– Все

дело в том, что именно Александр Грондеж пригласил меня сюда и попросил выяснить, кто и по какой причине покушается на его сестру, – отозвался Эстли. – Согласитесь, что делать это для отвода глаз было бы, мягко говоря, самонадеянно с его стороны.

Тут я была вынуждена согласиться. Для отвода глаз имело бы смысл обратиться к какому-нибудь мелкому чиновнику из королевской стражи, ничего особенного собой не представляющему и – по возможности – страшно боящемуся привидений. А вызывать в особняк второго человека в герцогстве, хорошо известного своим острым умом, дотошностью и – в определенных случаях – беспощадностью, было по меньшей мере глупо. Александр же вовсе не производил впечатление глупца.

– Согласна, – признала я. – В таком случае его причастность маловероятна. Какие же остаются варианты? Почему вы так на меня смотрите?

Эстли действительно не спешил отвечать, а вместо этого разглядывал меня не то оценивающе, не то просто с любопытством.

– Вы не пытаетесь упорствовать, настаивая на своей версии после того, как она оказалась несостоятельной, – заметил он. – Это очень хорошее качество.

– По-моему, это элементарная логика, – отозвалась я, делая вид, будто комплимент мне не польстил.

– Элементарная, – согласился Эстли. – Но если бы вы знали, сколько сил и времени приходится тратить из-за людей, не желающих этой логике следовать. Итак, – он потянулся, бросил короткий взгляд на часы и снова сосредоточенно посмотрел на меня. – Давайте думать, какие еще у нас есть варианты.

Глава 15

В молодости ее заставляли быть добродетельной, с возрастом она научилась завязывать интрижки – естественное продолжение неестественного начала.

Джейн Остин

– Кандидатур, в сущности, не так уж много, – принялся рассуждать Эстли. – Вполне очевидно, что преступник живет в особняке. На всякий случай я проверил, мог ли человек со стороны регулярно проникать в дом в ночное время.

– И что же? – осведомилась я.

– Это чрезвычайно маловероятно.

По тому, как граф поморщился, я поняла: такой вариант он даже не рассматривает, а слово «маловероятно» употребил лишь потому, что вообще не любит оперировать такими понятиями, как «невозможно».

– Итак, что мы имеем, – продолжил Эстли. – Из членов семьи – Йоланда, Александр и кузина покойного барона. При этом Александр отпадает по уже названной мной причине, Йоланда же сама является жертвой.

– Это, кстати сказать, не гарантирует ее непричастности, – задумчиво проговорила я. – В конце концов, она могла и выдумать все эти покушения. Правда, пока непонятно, с какой целью, но в этом деле в любом случае много чего непонятно. Скажем так: скорее всего она ни при чем, но на всякий случай я бы не стала исключать ее из списка подозреваемых.

Эстли согласно кивнул.

– Идем дальше. Старшие слуги. Это главным образом няня – она здесь почти член семьи – и дворецкий, Рикардо Орталье.

Я прикусила губу. Стоит ли рассказывать графу о связи Йоланды с дворецким? С одной стороны, вроде бы не стоит. Это частная жизнь девушки, тайна, которую я узнала совершенно случайно и которая, вероятнее всего, не имеет к нашему делу ни малейшего отношения. К тому же Йоланда чрезвычайно боится именно того, что эта тайна станет известна Эстли. С другой стороны, что, если данное обстоятельство все же окажется важным для расследования?