В понедельник рабби сбежал
Шрифт:
— Боюсь, что я не понимаю.
— А я уверен, что понимаете. Он должен показать, что хочет этого. Не бывает работы или сделки, чтобы все шло как по маслу. Всегда есть какие-нибудь мелкие осложнения. Это жизнь. Этого следует ожидать. Но в данном случае я не вижу больших проблем. Просто рабби Дойч должен показать, что хочет эту работу. Иначе, когда вернется рабби Смолл, найдутся такие, которые скажут, что хоть они и предпочитают рабби Дойча, рабби Смолл — молодой человек, обремененный семьей, и… начнется. Будут недовольные, и
Миссис Дойч кивнула.
— Да, думаю, что я вас понимаю.
— Так что, по рукам, миссис Дойч?
— Я уже сказала, что решения принимает Хьюго, но я обещаю поговорить с ним.
— Это все, о чем мы просим, — сказал Марти, вставая. — Если я случайно загляну к рабби Дойчу, я не стану упоминать, что был здесь.
— Думаю, это правильно. Я не скажу о вашем визите.
— И тогда он решит, что все исходит от вас.
Она улыбнулась.
— Да, пожалуй, так будет лучше.
В машине Берт спросил:
— Ты думаешь, ей это удастся?
— Дело в шляпе, — фыркнул Марти. — Я не философ и не психолог — и близко нет, — но по работе мне часто приходится составлять мнение о парах, когда они вместе приходят брать кредит, — и обычно я разбираюсь, кто в доме главный. Поверь мне, в их доме это она.
Глава XLIX
Ури ушел к своей девушке. Джонатан уже сменил «хорошую» одежду, которую надевал в синагогу, на обычные шорты и свитер и играл во дворе с Шаули, а Смоллы и Гитель сидели за кидушным столом с вином, кексом и орешками, когда пришел Дэн Стедман. Он протянул экземпляр «Хаолам» рабби.
— Как видите, машина запущена. В ближайшие дни она наберет обороты, и к тому времени, когда начнется судебный процесс, пресса уже вынесет приговор.
У него был изможденный вид, под глазами темные круги.
Рабби глянул на снимок, затем полистал журнал.
— Это ежемесячник, и должен был уйти в печать заранее. Он вроде нашего «Лайфа». Они напечатают любой снимок, если он интересен. Видели тридцать вторую страницу? Этот аэроснимок, должно быть, сделан сразу после Шестидневной войны. Так и фотография Мимавета интересна просто как фотография.
— Возможно, — устало согласился Стедман. — Я так зациклился на этом, что уже ничего не соображаю. Похоже, совсем свихнулся. И не с кем обсудить…
— Что случилось? — спросила Мириам.
— Я… — Он нерешительно помедлил, и перевел взгляд с одной женщины на другую.
— Если вы не хотите говорить при мне, — предложила Гитель, — я могу уйти на кухню.
— Нет, все нормально. Максимум через несколько дней об этом будут знать все. — Он усмехнулся. — С таким же успехом вы можете сначала выслушать мою версию.
Начав рассказывать, он успокоился и скоро уже говорил сухо и объективно, словно перечислял факты литературному
— Не могу поверить, чтобы Рой сделал такое. Я уверен, что у них нет доказательств, необходимых для обычного судебного процесса.
Гитель слушала все это с двойственным чувством: власти, похоже, считали, что молодой человек связан с террористами и совершил преступление, в результате чего погиб человек, и в то же время ей было жаль симпатичного мужчину, сидевшего напротив, — трудно было представить, что его сын виновен.
— Почему вы не возьмете адвоката? — спросила она. — Он мог бы устроить вам свидание с сыном.
Стедман покачал головой и изложил свои мотивы, как прежде объяснял их Донахью.
— Кроме того, по словам моего друга из посольства, это дело Шин Бет, и они ведут его по-своему.
— Что вы собираетесь делать?
— Ему удалось узнать имя человека, который ведет это дело, — некто Адуми; я пытался увидеть его, но он уклонился от встречи.
— Авнер Адуми?
— Да. Вы его знаете?
— Я его хорошо знаю.
— Если бы вы могли договориться о встрече, — взмолился он.
Ее лицо приняло суровое выражение.
— Вашего сына подозревают в ужасном преступлении против государства, мистер Стедман. Шин Бет, я уверена, ничего не делает из прихоти. Но Авнер Адуми — государственный служащий, и вы имеете право на встречу с ним. Нельзя позволить ему уклоняться от обязанностей. Я отведу вас к нему — прямо сейчас, если хотите. Он, вероятно, дома.
Дэн не мог сдержать благодарности.
— Но я не могу просить вас о таком одолжении. Если вы просто дадите мне его адрес…
— И что вы станете делать, если он захлопнет дверь у вас перед носом? Поверьте, Авнер вполне способен на такое. Нет, я отвезу вас туда и прослежу, чтобы он, по крайней мере, выслушал вас.
— Вы не возражаете, если я тоже поеду? — спросил рабби.
— Ничуть, — сказал Стедман, у которого вдруг поднялось настроение. — Чем больше компания, тем лучше. Он поймет, что скрыть ничего не удастся.
«Рено» завелся сразу. Гитель, конечно, села за руль, Стедман рядом с ней, а рабби сзади, Во время короткой поездки все были на удивление молчаливы, каждый погружен в собственные мысли. Гитель подъехала к дому на Коль Тов-стрит и с двумя мужчинами как на буксире, решительно подошла к двери и нажала кнопку звонка.
Адуми открыл дверь.
— Что ты тут делаешь, Гитель? И кто эти люди?
— Это мой друг Дэниел Стедман, а это мой племянник, Дэвид Смолл.
Он улыбнулся.
— А, раввин из Америки, тот, что не соблюдает шабат. В чем дело?