В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего года
Шрифт:
– Свои соображения по этому поводу я уже излагал. Номинальный главарь - Георгий Черняев. Очень силен физически, в юности занимался классической борьбой не без успеха. Сообразителен, опытен, довольно ловок. Начинал он как краснушник на Ярославской железной дороге, за что судим в 1948 году. Выйдя на свободу в пятидесятом, сменил профессию, стал гастролировать. Трижды привлекался за кражи в гостиницах в разных городах, и трижды отпущен за недоказанностью. В связи с этим стал почти легендой уголовного мира. Грабеж склада - первый в его воровской биографии.
– Он убить мог?
– взял
– По-моему, пойти на убийство может только в самом крайнем случае, спасая свою шкуру. Следующий - Роман Петровский. Хорош собой, пользуется успехом у женщин, нахватан до того, что на первый взгляд может сойти за интеллигента. Импульсивен, легко возбудим, авантюрист по натуре. Профессия - маршрутник, работал в основном в поездах с курортными дамочками. На убийство может пойти лишь в состоянии крайнего возбуждения. У нас не тот случай.
Алексей Пятко. Тихарь, специалист по незапертым квартирам. Труслив, жаден, до предела осторожен. Довольствуется малым, но за добытое держится зубами. За что и получил кличку Куркуль. Убьет, если у него станут отбирать его кровное. И только в этом случае, больше ни в каком.
Леонид Жданов, убитый. Щипач, и этим все сказано.
И, наконец, Николай Самсонов. Туп, злобен, неудачлив. Шуровал на вокзалах. Не столько воровал, сколько отнимал у слабых. Такого можно заставить совершить всякое.
– Серега, ты молодец!
– заорал Казарян.
– Твоя занудливая система великая вещь! Разложил все по полочкам и сразу же этим сто вопросов поставил. Кто их свел? Кто их навел? Почему они работали не по профессии?
– Где они жили до совершения преступления?
– спросил Смирнов.
– Георгий Черняев - в Костине. Лесная, дом шесть. Роман Петровский в Шебашевском переулке, дом пятнадцать. Леонид Жданов - улица Расоковой, дом семь, квартира двадцать три. Алексей Пятко - Бутырский вал, дом четыре "а", квартира три, Николай Самсонов - Третья Тверская-Ямская, дом тридцать шесть, квартира два "а".
– За исключением Черняева, все, в принципе, из одного района, сказал Смирнов.
– Вероятнее всего, были знакомы до этого дела. Но Казарян прав - слишком, слишком разные, и все, как один, вряд ли пойдут на убийство.
– Еще несколько слов, - Ларионов собрал бумажки и сложил их в папку.
– Склад этот - в Ростокине, в районе, никому не известном из этой компании. Следовательно, наводка, и серьезная наводка. Для такой наводки наши бакланы - разметчик меховой фабрики Серафим Васин и шофер Арнольд Шульгин - люди неподходящие. Шофер не из этой конторы, он работал на пивзаводе, а Васина, я думаю, уговорили, хотя с ним сложнее территориально близок к основному составу группы.
– "Основной состав"! Прямо-таки футбольная команда, прокомментировал Казарян.
– Тогда под моей опекой - запасные. Все четыре моих огольца, получившие срок, - порождение уголовной романтики. Песни блатные, героические рассказы про невероятные успехи, мифы о воровском братстве, первые знакомства с деловыми, поручения по мелочевке. На самом деле играли роль отвлечения, и не более того.
После освобождения двоих - Фурсова и Гагина, родители тотчас, от греха подальше, отправили по деревням, к дедкам и бабкам.
– Ребята, по-моему, вы спятили, - всерьез обеспокоился Смирнов.
– Вы занялись отысканием прорех в следствии закрытого дела и поисками мифического главаря. Извините меня, но вы совсем забыли, в чем наша основная задача. Очнитесь! Мы не главаря, вами сочиняемого, ловим, и не Казакова за руку норовим схватить. Мы ищем убийцу. Я считаю, что убил кто-то из деловой пятерки. Поймайте мне хотя бы одного из них.
– Пока нас не теребят, мы можем не пороть горячки.
– Казарян был спокоен.
– А почему нас не теребят, ты об этом подумал? Не теребят потому, что уголовник убит. И начальство наше не трогают поэтому же. Вот мы все вместе скоро и решим: сведение воровских счетов. Потом отложим это дело в сторону, благо есть чем заняться, а когда полгода пройдет, закроем с легким сердцем. А что? Ну, убили уголовника какого-то и убили. Только потому, что нас не теребят, раскрытие этого дела должно стать делом нашей совести и профессионального долга.
– Ты нас не агитируй, Саня, - предупредил Казарян. Смирнов выпустил пар и успокоился.
– Да я не вас агитирую - себя.
– Тогда свободный поиск, - предложил Ларионов.
– Время нам давай, освободи от текучки.
– Ты, Сережа, любишь копать вглубь, а главного не откопал.
– Смирнов встал, подошел к окну, глянул на свой нежно эрмитажный вид: - Почему убили Жбана? И вообще, что может послужить причиной их раздоров и поводом для сведения счетов? На поверхности две причины: первая - убеждение, что кто-то ссучился на допросе и заложил участников удачно проведенного дела. Тогда это убийство по решению толковища, о котором слухи обязательно ходят. Вторая - отначка. Яма, в которой хранится часть похищенного, в секрете от всех. Тогда подозрение и убийство по подозрению. Все подозревают всех. Тогда сложнее, тогда на конец не выйдешь. Еще соображения по причине убийства имеются?
– Ликвидация узнавшего местонахождение ямы. Вариант секрета отначки, - выдал свою версию Казарян.
– Вполне возможно. Еще?
– Больше ничего, Саня, - твердо сказал Ларионов.
– Просто так фантазировать я не умею. Мне материал нужен, понимаешь, материал, на котором я могу выстроить версию.
– Да... Значит, свободный поиск?
– спросил Смирнов. Кивнули оба Казарян и Ларионов.
– Даю три дня на разработку. Я нынче добрый, - подвел итог совещания главнокомандующий.