В преддверии философии. Духовные искания древнего человека
Шрифт:
Этот момент нам хотелось бы развить. Мы постараемся доказать, что для древнего египтянина все элементы вселенной были единосущны друг другу. Если это так, то мерки человеческого поведения — то, что лучше всего было египтянину известно, — становились системой отсчета для понимания внечеловеческих явлений. Тогда вопрос о том, была ли вселенная или боги вселенной благосклонны, враждебны или индифферентны, становится бессмысленным. Они будут вести себя так же, как люди: когда они благосклонны, то они благосклонны, когда враждебны — враждебны, когда равнодушны — равнодушны. Если говорить о действиях, то можно сказать, что они были благосклонны, когда решали быть благосклонными, враждебны, когда решали быть враждебными. Этот вывод имеет отношение и к обязанностям государства, и к силам, ответственным за государство.
Первое условие для утверждения, что все элементы вселенной единосущны друг другу, — это принцип свободной замены, перестановки или возможности изображения. Один элемент с легкостью заменяет место другого. Усопший нуждался в хлебе, чтобы не голодать в другом мире. Он заключал договор, по которому в его могилу должны были регулярно класть караваи хлеба, с тем чтобы его душа могла вернуться и поесть. Но человек знал, что договоры преходящи, а нанятые слуги жадны. Хлеб для своих нужд он использовал в другой форме. Деревянная модель каравая, оставленная в могиле, была равноценным замещением настоящего хлеба. Караваи хлеба, изображенные на стене гробницы, будут продолжать насыщать усопшего. Если не было другой возможности изобразить хлеб, то его вполне могло заменить слово «хлеб», написанное или произнесенное в связи с питанием усопшего. Мысль проста: некогда здесь был вещественный человек, теперь здесь находится его душа; мы должны предоставить ему не вещественный хлеб, а душу хлеба, так что в настоящем хлебе нет необходимости, его изображения или идеи будет достаточно.
Перенесем идею изображения в другую область. Бог представлял нечто важное во вселенной: небо, область Египта или царскую власть. Ему были присущи пространность и неуловимость. Но он мог появляться и в нашем мире, в таком месте, где он чувствовал бы себя дома, т. е. для него мог быть специально предназначен храм. В таком храме существовало место, где бог мог бы проявиться в каком-либо образе. Этот образ не был богом сам по себе, это было просто сооружение из камня, дерева или металла, где бог мог бы проявиться. Об этом рассказывается в одном из египетских мифов о творении. Бог-творец действует для других богов, и «сотворил он подобия тел их так, что стали довольны сердца их, и боги вошли в (эти) тела свои из дерева всякого, из ценных камней всяких, из глин всяких… в которые они воплотились» 2 .
Для богов были предусмотрены такие образы, чтобы у них было место, где они могли бы проявиться в видимой форме. Так, дом бога Амуна мог быть в каменной статуе в форме человека, в специально отобранном баране или гусаке. Он оставался сам собой и не был тождествен форме, в которой проявлялся, но все же для разных целей избирал различные формы проявления, подобно тому как люди могут содержать несколько домов или иметь различные платья.
Конечно, мы рационализируем изображение или священное животное, представляя его как оболочку божества, пустую до тех пор, пока божество не вселится в нее. Однако в каком-то смысле изображение или животное было изображением божества или самим божеством. Я хочу сказать, что божество присутствовало в месте своего воплощения всякий раз, как его приводило туда дело, а это случалось тогда, когда акт поклонения образу призывал бога в его резиденцию. Так что изображение действовало за бога и в качестве бога всякий раз, как молящийся к нему обращался. В этом смысле изображение бога было богом для всех насущных нужд.
Существовали и другие заместители богов. Царь Египта сам был одним из богов и был представителем от земли среди богов. Кроме того, он был единственным официальным посредником между богами и людьми, единственным правомочным жрецом всех богов. Наделенный божественностью, фараон обладал изменчивым характером божества: он мог слиться с другими богами, мог стать любым из них. Отчасти это носило символический характер (например, исполнение роли в религиозной драме или риторическое сравнение с богом в похвале). Но египтянин не отличал символическое изображение от реального присутствия. Если он говорил, что царь был Гором, то он не имел в виду, что царь играл роль Гора, он имел в виду, что царь действительно былГором, что бог фактически присутствовал в теле царя во время той или иной деятельности.
Как мог царь быть богом-царем, если в нем не присутствовал бог-царь, если двое не сливались в одно? Один текст, восхваляющий царя, приравнивает его к ряду божеств: «он — Сиа», бог познания, «он — Рэ», бог солнца, «он — Хнум», бог, создающий человечество на гончарном колесе, «он — Бастет», богиня-защитница, и «он — Сехмет», богиня карающая 3 . Познание, высшая власть, создание народа, защита и наказание были атрибутами царя; царь был каждым из этих атрибутов; каждый из этих атрибутов проявлялся в боге или богине; царь был каждым из этих богов и богинь.
Действие принципа замещения на этом не кончается. Если царь мог изображать бога, то человек мог изображать царя. Царские обязанности были слишком сложны, чтобы их могло целиком и полностью исполнять одно лицо. Поэтому отдельные обязанности могли быть перепоручены его представителям, хотя официальная догма и гласила, что царь делал все. Официальная догма утверждала также, что царь был единственным жрецом всех богов, но он не мог служить каждый день во всех храмах, эти обязанности также перепоручались его представителям. В такого рода замещении, надо признать, есть некоторое отличие: жрец или чиновник действовал за царя, а не как царь. Это было не участием в делах в облике другого существа, а передача полномочий. Это — признанная разница, но все же не абсолютная. Человек, действующий вместо другого, как бы соучаствует и в личности замещаемого им человека. Само расположение гробниц придворных Древнего Царства вокруг пирамиды фараона показывает, что они хотели соучаствовать в его божественной славе, принадлежа ему и тем самым становясь частью его самого. Даже здесь они принадлежали к разным частям одного и того же царского спектра — ив конечном итоге были единосущны ему — отчасти благоприобретенным образом, отчасти по рождению. Невозможно провести пограничную линию между богом и человеком и сказать, что здесь сущность меняется от божественной, сверхчеловеческой, бессмертной к светской, человеческой, смертной.
Текучий характер египетских представлений и тенденция к синтезированию самых различных элементов привели некоторых египтологов к мысли, что египтяне были на самом деле монотеистами, что все боги были включены в одного-единственного бога. Сейчас мы приведем текст, который на первый взгляд кажется важнейшим документом в защиту тезиса о монотеизме. Но нам хотелось бы предварить его утверждением, что речь здесь идет не о едином боге, но о единой природе явлений, наблюдаемых во вселенной. В отношении богов и людей египтяне были монофизитами: много богов и много людей, но все в конечном счете одной природы.
Текст, о котором идет речь, представляет древнюю египетскую троицу: три бога, которые обладали первостепенной важностью в один исторический период, объединены в одно божество. Задача заключалась в том, чтобы расширить бога Амуна путем включения других богов в его существо. «Все боги — числом три: Амун, Рэ и Птах, и у них нет второго». Амун — имя этого единственного существа, Рэ — его голова, Птах — его тело. «Только он: Амун, Рэ (и Птах), вместе три» 4 . Трое богов составляют одного, и все же египтянин в другом месте настаивает на том, что каждый из трех существует как отдельная личность.
Б другой группе гимнов, названной монотеистической 5 , к богу обращаются как к единому существу составной формы, Амун-Рэ-Атум-Харахти, т. е. к нескольким богам — солнечному, верховному и национальному, сведенным в одно существо. Далее в тексте это существо разбивается на различные аспекты — Амуна, Рэ, Атума и Харахти, а также приравнивается к Херпри, Шу, Луне и Нилу. Монотеизм это или нет — зависит от определения. Возможно, что это — мелочные придирки, но мы предпочитаем, ссылаясь на принципы единосущности и свободной замены, утверждать, что египтяне были не монотеистами, а монофизитами. Различая разнообразные существа, они ощущали, что все они единосущны, подобно радуге, в которой при одних условиях доминировали одни цвета, а при других — другие. Целостная личность включает в себя много различных аспектов личности.