В преддверии философии. Духовные искания древнего человека

Якобсен Торкильд Петер Рудольф

Разумеется, существовал предписанный канон для идеального царя и имелись свято чтимые прецеденты. Рассмотрим некоторые из предписаний, обязательных для хорошего правителя. Оказывается, он должен быть сочетанием любви и страха, которые египтяне считали дополнительными цветами одного и того же спектра. Хорошее правление было отеческим, и принцип карающего руководства поддерживался всеми. Это не так уж фантастично, как может показаться поколению, выросшему в условиях прогрессивного обучения. Египетское слово «учить» означает также «наказывать», и, видимо, положение «кого бог любит, того и карает» было близко сердцу каждого. Доброе правление состояло из власти, данной от бога, и богоподобного великодушия.

В предыдущей главе мы рассмотрели текст «Мемфисского богословского трактата», в котором неизменными принципами созидания были сердце, зачинавшее мысль, и язык, порождавший приказание. В этой

связи мы упомянули о двух родственных атрибутах бога солнца, которые сами по себе олицетворялись как божества: Ху, «повелительное изречение», или повелительная речь, которая наделяет бытием какую-либо ситуацию, и Сиа, «постижение», последовательное осознание идеи, объекта или ситуации. Это — богоподобные качества: осознание чего-либо в целостных и конструктивных понятиях и последующее властное речение, творящее нечто новое.

Эти два качества не были присущи одному только богу солнца; они были также атрибутами царя. Фараону говорили: «Ху (божество мудрого решения) — то, что в твоих устах, и [Сиа (божество постижения) — то, что в твоем сердце]» ⁴⁴ . Можно процитировать два других текста, в которых эти два качества — постижения и приказания — выступают как важнейшие царские характеристики ⁴⁵ , однако нам интереснее тот факт, что в некоторых текстах к этой комбинации, требовавшейся правителю, прибавлялся третий компонент. В двух отрывках, «Власть, познание и истина — у тебя, царь» ⁴⁶ и «Ху — в твоих устах, Сиа — в твоем сердце, а язык твой — святилище справедливости» ⁴⁷ , слово маат,«справедливость», или «праведность», или «истина», добавляется в качестве нравственного контроля, который должен сопровождать разум и власть.

Справедливость была качеством, ведшим хорошего правителя к престолу. В годину народной смуты пророчествовали, что придет царь, дабы объединить Обе Земли, «и правда займет свое место, и кривда подвергнется изгнанию» ⁴⁸ . Некий поэт, ликующий по поводу восшествия на престол нового царя, воскликнул: «Правда прогнала неправду!» ⁴⁹ , другими словами, настали должные времена, что следует из дальнейших слов: «и порядок стал (букв.: спустился) на свое место» ⁵⁰ . Ежедневно царь приносил правду в качестве жертвы богу; это символизировалось воздаянием маленького иероглифа богини Маат, «Истины» или «Справедливости». В силу этого ежедневного ритуального жертвоприношения правосудие постепенно превращалось в чистую формальность и могло отправляться посредством буквалистского следования закону или ритуалу.

Однако существовала и постоянная уверенность в том, что справедливость есть нечто большее, нежели простое и беспристрастное соблюдение правил, что она заключается в том, что-бы делать больше предписываемого. Наиболее пространное рассуждение о справедливости ссылается на божественный закон, отождествляя справедливость с добродетелью: «Ведь правда пребывает до века, она нисходит вместе с тем, кто поступает в соответствии с ней, в преисподнюю, когда совершается его погребение. (И) когда он предан земле, его имя не изглаживается на земле; его вспоминают за добрые дела. Таково предписание Слова Божия» ⁵¹ . Автор связывал справедливость с золотым правилом, предписывающим делать другим то, что можно ожидать от них. «Делай (добро) тому, кто делает (добро), для того, чтобы он (снова) делал (его). Это означает: благодарить человека за то, что он делает; это означает: отвести удар прежде, чем он будет нанесен» ⁵² . Развивая мысль еще далее, автор осуждал несправедливость как нечто, заключающееся лишь в минимальном исполнении долга, как если бы паромщик настаивал на плате, еще не перевезя пассажиров через поток. Обращаясь к равнодушному судье, он говорил: «Ведь ты [подобен] перевозчику, который переправляет (только) того, кто имеет плату за перевоз, человеку честному, у которого честность хромает» ⁵³ . Такая бездушная власть, которой не хватало отеческого благоволения, была в действительности отсутствием власти: «Ведь ты подобен городу без правителя, кораблю без капитана, шайке без вожака» ⁵⁴ . В текстах настойчиво подчеркивалось, что правитель должен творить суд, считаясь с человеческими нуждами, а не на основе корыстных соображений. Вдумчивое осознание ситуации, способность властно приказывать и неуклонная справедливость составляли три главных атрибута власти, а подлинное правосудие включало в себя элемент милосердия.

Пожалуй, нам достаточно указать всего лишь один текст, который подытоживает сочетание благосклонности и силы, характерное для хорошего правления, осуществляемого царем. Это — инструкция, которую высокий чиновник оставил своим детям ⁵⁵ . «Преклоняйтесь перед царем Немаатре, живущим вечно, и сообщайтесь с его величием сердцами вашими. Он — познание в сердцах ваших, ибо глаза его отыскивают всякого. Он — Рэ, чьи лучи дают зрение, он — тот, кто освещает Обе Земли ярче, чем (это делает) солнечный диск. Он — тот, кто делает землю зеленее, чем (это делает) разлив Нила. Он наполнил Обе Земли силой и жизнью. Ноздри застывают, если он склоняется к гневу, поэтому он спокоен, чтобы можно было дышать. Он дает пропитание тем, кто следует за ним. Царь есть каи его уста — изобилие, это означает, что он созидает то, что необходимо создать».

Отождествление царя с ка,как с созидательным и производящим началом, заслуживает краткого пояснения. Кабыло той отдельной частью личности, которая планировала и действовала для остальной части личности. В изобразительном плане капоказывалось в виде рук, протянутых для поддержки и защиты. Оно рождалось вместе с человеком в качестве тождественного близнеца, сопровождало его на протяжении всей жизни в виде поддерживающей, созидательной силы и предваряло его в смерти для того, чтобы подготовить ему успешное существование в загробном мире. Трудно предложить краткий перевод этого понятия; впрочем, нам нравится термин «жизненная сила», который используют некоторые авторы. В другом месте о царе опять говорится: «Ка добрый, делающий праздничными Обе Земли, творящий пропитание всей страны» ⁵⁶ . Таким образом, правитель рассматривался как конструктивная жизненная сила Египта, созидающая и поддерживающая его.

Вернемся к нашему тексту: «Он — Хнум для всякого, создатель, созидающий людей. Он (величественная богиня) Бастет, что охраняет Обе земли, (но) тот, кто поклоняется ему, избегнет руки его. Он (карающая богиня) Сехмет для того, кто нарушит его повеление, (но) он мягок с тем, кто находится в затруднении». В этих двух последних формулировках мы находим характерный баланс покровительства и силы, наказания и великодушия. Текст заканчивается внушительным напоминанием, что верность царю означает жизнь и успех, а неверность означает гибель. «Сражайтесь во имя его, будьте чисты для жизни его, и вы будете свободны от всякого греха. Тот, кого царь возлюбил, станет блаженным (духом), но не найдется гробницы для того, кто восстанет против его величия: тело его будет выброшено в воду. Если вы будете поступать так, тела ваши будут здоровы. (Поэтому) поступайте так всегда».

Правитель не только был постоянно побуждаем к тому, чтобы сдвинуться в направлении положительного полюса правосудия, но и в той же мере к тому, чтобы отдалиться от негативного его полюса, заключающегося в использовании власти по произволу. Наказания за нарушения правил были, конечно, необходимы, однако в той же мере было необходимо удерживать от излишнего применения силы. «Остерегайся карать неповинного. Не убивай — бесполезно это тебе. Наказывай битьем и заточением, и порядок воцарится в стране». Единственное преступление, заслуживающее смертной казни, — государственная измена. «Казни только мятежника, чьи замыслы обнаружены, ибо ведом богу злоумышляющий, и покарает его <бог кровью его» ⁵⁷ .

Царские чиновники

Наше изложение было посвящено идеалам хорошего правления, олицетворенным в личности царя. Только из протестов мы узнаем, что на практике существовала ситуация, при которой царь был вынужден передать власть и руководство другим лицам и при которой развитие государства вело к образованию корыстной и продажной бюрократии. Вообще говоря, мы могли бы оставить этот вопрос без внимания, так как эта глава посвящена функциям государства, как они понимались людьми, а функции эти суммированы в идеалах, установленных для хорошего правителя. Но было бы несправедливым оставить у читателя впечатление, что египтяне были настолько преданы законам, что успешно применяли их на практике. Власть подвергалась постоянному дроблению, разбивалась на второстепенные должностные функции и должностных лиц, до тех пор пока низшие чины не оказывались далеко отодвинутыми от бога-царя> воплощавшего добрые начала правления.