В прицеле – Олимпиада
Шрифт:
Правдин наклонил голову:
— Конечно. Обязательно. И почему немного? На месяц всех в отпуск. Пусть как следует отдохнут и наберутся сил. Если все, о чем мы тут говорили, подтвердится, у ребят в ближайшее время будет много работы.
7. ВЗРЫВ
Старший лейтенант Голицын по прозвищу Поручик проснулся от звонка мобильника. На море слегка штормило и немного покачивало. Кубрик, где расположилась на ночь их группа, был залит тусклым синеватым сумраком дежурного освещения.
Голицын автоматически посмотрел на часы. Циферблат с подсветкой показывал два часа ночи. Час Быка.
«Мы провожали Павлика», — вспомнил Голицын.
Накануне группа кавторанга Татаринова наконец-то воссоединилась. Сам Кэп даже не удивился тому, что Поручик встретил их на борту тральщика, отдохнувший и отъевшийся. Обрадовались все, даже Марконя, которому полагалось накрыть поляну. Разумеется, никто к его проигрышу всерьез не отнесся, и в организации застолья приняли участие все соратники.
Пьянка удалась. Начали скромно, в кубрике. Потом пришла новость — документы на отпуск уже подписаны, остается получить деньги и можно отправляться к местам отдыха. Деньги получили и тут же частично потратили в приморском ресторане. Потом доставили Павлика — он же подрывник группы Бертолет — в Питер, на Московский вокзал. Жена Бертолета сообщила ему по телефону, что подала на развод. По такому случаю он все бросил и, не дожидаясь товарищей, помчался домой, в Москву, разбираться. Марконя собрался было ехать с ним, но в последний момент предпочел сначала как следует отоспаться, а потом уже трогаться. Бертолета усадили на скоростной поезд до Москвы. Потом чуть-чуть добавили, вернулись на тральщик и легли спать. И вот внезапный подъем посреди ночи…
Звонил Бертолет. Он был взволнован. Поручик не успел даже сообщить ему, что он думает по поводу таких звонков, как подрывник перебил его:
— Поручик, у меня срочное дело! Поднимай ребят.
Голицын, шлепая по полу босыми ногами, добрался до выключателя и врубил свет.
— Группа, подъем, тревога! — объявил он.
И ловко уклонился от просвистевшего над головой ботинка. Подняв руку, призвал товарищей к порядку и вернулся к разговору с Бертолетом.
— Я их поднял, осталось разбудить, — доложил он ему. — Так что там у тебя?
— Я тут в вагоне обнаружил непонятную хреновину, — начал объяснять Бертолет. — Подозреваю, что это взрывчатка.
Бертолет был не просто наблюдательным, а феноменально наблюдательным. Даже фальшивые доллары определял на глаз и по запаху. И если уж он подозревал где-то наличие взрывчатки, то, значит, она там была. Поручик в этом не сомневался — временами он вообще доверял Бертолету больше, чем себе.
— А ты машинисту сообщил? Кочегару? Начальнику поезда? — спросил старший лейтенант.
— Ясное дело, — ответил Бертолет. — Но, ты понимаешь, полной уверенности в том, что это взрывчатка, у меня нет. Материал — розовые листы, мягкие и гибкие. Напоминает свернутую упаковку розовых пластиковых ковриков. И таких упаковок не одна и не две. Десятки. Я сообщил начальнику поезда, он доложил наверх; теперь все они там, наверху, думают. Скорость поезда — около двухсот кэмэ в час, стоп-краном его не тормознешь. И график у них напряженный. Если встанем, на железке образуется затор.
Вокруг Поручика столпились товарищи, все пытались хоть что-нибудь услышать и принять участие в разговоре.
— Розовые листы, говоришь?
— Да, — подтвердил Бертолет, — как тонкие пластиковые коврики. Может, они этим пластиком вагоны изнутри обшивать собираются? Никто ничего определенного сказать не может.
Трубку взял Кэп:
— Паша, ты меня слышишь? Сейчас мы с ребятами твою информацию перетрем и обкашляем. Давай свяжемся через десять минут.
Кэп посмотрел на часы. Они показывали два часа четыре минуты по московскому времени. Татаринов обратился к подчиненным.
— Ну что, братцы, все слышали? И какие будут соображения?
«Братцы» напряглись. Ситуация, похоже, складывалась нестандартная…
Сверху, в ночи, скоростной поезд казался цепочкой огоньков. Они стремительно приближались к эстакаде моста. На холме, который возвышался возле железнодорожного полотна, сидели двое. В одном из них можно было узнать Санчеса Гиену. Он хорошо говорил по-русски, так как когда-то почти три года проучился в московском университете-«лумумбарии». Санчес вертел в руках трубку мобильного телефона. Как раз в этот момент ему пришла эсэмэска.
Санчес повернулся к соседу.
— Эй, Аладдин, от Равиля сообщение. Он тебе привет передает, — сказал он, протягивая тому мобильник..
Напарник, которого он назвал Аладдином, встрепенулся:
— Как так? Я же сам по телевизору слышал, что он в метро погиб — попал под поезд.
Санчес усмехнулся:
— Никогда не верь тому, что говорят по телевизору. Равилю на хвост сели федералы. Пришлось его немного выручить. Я вложил студенческий билет Равиля в карман одному парню и столкнул его в метро под поезд. Теперь Равиля никто не ищет, он считается погибшим. Сколько там время?
Аладдин взглянул на светящийся дисплей мобильника.
— Два часа пять минут, — произнес он.
Золотая цепочка огоньков вагонов скоростного поезда взмыла над рекой.
— Давай, — велел Санчес.
Аладдин нажал на мобильнике несколько кнопок в определенной последовательности. Внизу, на мосту, надулся и лопнул огненный пузырь. Вагоны словно разорвало изнутри. В тот же момент другим взрывом подломило опоры моста, и цепочка огоньков устремилась вниз, в бездонную глубину оврага. Оттуда вверх ударило пламя.