В рай без очереди
Шрифт:
– Что остановились? – поинтересовался Депутат.
– Цветы.
– В смысле, цветы?
– Глаза разуй, сталкер. В поселке вымер даже мох, одна плесень осталась. А тут по обочинам все зеленеет, и у ворот мутировавшая растительность. И это, заметь, Зона. Что-то тут не так.
– Ну, не знаю… Подумаешь, зелень выросла. По мне, так хуже, когда ее нет, – пожал плечами Кося.
И в этот момент один из ярких желтых цветков закрылся, превратившись в заостренный плоский бутон. Точнее, он захлопнулся, настолько быстро все произошло, – я даже услышал щелчок. Побег с закрывшимся цветком медленно изогнулся, и бутон начал натурально что-то пережевывать двумя неровными «лепестками». Я не сразу понял, что тонкий морщинистый стебель был на самом деле шеей, а ромбические желтые цветки – широко раскрытыми клювами, точь-в-точь как у только что вылупившихся птенцов в гнезде. Над «деревцами» лениво кружили падальные мухи, иногда садясь на распахнутые клювы и дряблые, морщинистые тела, вросшие в землю.
«Ботан, принимай информацию. На птицефабрике полный песец. Уже вторая форма жизни сразу после того, как от первой едва отмахались. Высылаю ролик, фото, жду инструкций. В сторону ферм идти не хочу».
ПМК изобразил зеленую линейку, которая, слабо пульсируя, поползла до края экрана, что называется, в час по чайной ложке – ролик весил немало. Минут через пять скорость резко возросла – Бот явно подключил дополнительные каналы за счет других абонентов.
«Привет, Ланс. Молодец, отличнейший материал. Скажи, после вашего файершторма те жидкие твари выжили? Ну, хоть одна?»
«Их разве что зарином травить, Бот, да и то не факт, что подействует. Выжили, конечно, но свалили после того, как мы их немножечко поджарили. К чему вопрос?»
«Уникальное явление. Пузырь за такую инфу неплохо отсыплет. Сохрани маршрут обязательно, как шел. Надыбал чего?»
«Да, фиговенький, но хабарок уже в активе. Так что с птицефабрикой? Не нравится она мне».
«Блин. Надо, дружище. Очень надо. Попробуй пройти, хотя бы недалеко, и глянуть. Если окажется интересно, ну, действительно интересно, Пузырь сольет инфу и маршрут нужным людям. А это деньги. Я постараюсь мимо Пани с Пузырем договориться, он нас может и выкупить, ему тоже сталкеры нужны».
«Что-то я не помню, Ген, того момента, когда стал товаром».
«Ладно. Твои варианты?»
«Нет пока. Думаю».
«Хорошо, что думаешь. Я тоже. Как только дельная мысль появится, не забудь поделиться. А пока надо, Ланс, сходить. Я в тебя верю».
И Бот отключился. Чувствуя в душе неприятный, горьковатый осадочек, я убрал ПМК в карман. «Надо сходить», блин. И тут же понимаю – да, надо. Если и впрямь Пузырь к себе заберет, то это уже маленький, но шажок из сложившейся безнадеги. А торгаш тот, ежели верить Ботанику, дядя серьезный, работающий вообще со всеми, кто в Зону ходит, – сталкерами вольными и не очень, военными, тайком решившими подзаработать, естественно, с бандитами, и даже в ЦАЯ есть у него «штат работников». Нужен же будет ему сталкер, который из Бермуд вернулся? Думаю, нужен, и даже очень. А Закос пусть утрется. Мыслишка даже промелькнула о том, что у Пузыря с его финансами не заржавеет и несчастный случай Пане обстряпать, буде этот урод не захочет уступить меня с Ботаником. Не уверен я был только в том, что Пузырю нужны будут Ксанка и Депутат. И даже если «сделка» состоится, то в следующий поход Закос отправит их, но уже без меня. Гадство, куда ни кинь, всюду ягодицы. Спасибо тебе, Егорка, удружил ты нам, сволочь. И себе тоже большую выгоду поимел, идиот.
– Так-с, ребятки. Надо нам на птицефабрику зайти. Точнее, мне надо, – поправился я. – Вас с собой не зову. Мало того, настоятельно рекомендую остаться здесь и подождать.
– Иди ты, Ланс, на хрен со своим благородством! – Ксанка сплюнула. – Я тебе уже все объяснила. За тобой, и точка. Ты че скажешь, Кося?
– П-пойду. Конечно. Я что, с краю, что ли? Веди давай.
– Дурачье. Мне ваш героизм не нужен, мне больше нравится вас целыми назад вернуть, ясно? Я сказал – здесь, значит – здесь. Не обсуждается, а молча выполняется. Я быстро.
– Но, Лансер…
– Ксанка, ты извини, но там мне некогда будет за вами смотреть, а за два дня в Зоне опытными бродягами вы не стали.
– Ты больно опытный… – проворчал Кося. – Если хочешь знать, то ты еще сопли под партой размазывал, когда я хабар Барину в подсобку таскал мешками.
– Депутат, помолчи лучше, ветеран Зоны ты наш. – Ветерок ткнула Косю локтем. – Все понятно теперь, проблем нет. У-ух… Береги себя. Если что – крикни.
– Непременно. А вы спина к спине, и смотреть в оба. Если эта мерзость опять полезет, растворитель в пакете, что делать, вы в курсе.
И пять шагов к белым длинным корпусам. Ворота. Проходная с выломанным шлагбаумом и покосившимся турникетом. В окошечке вахтера непроглядная чернота. И перья на бетонных дорожках, толстый, слежавшийся слой, и, словно молодой ледок в осеннее утро, хрустят под берцем сухие кости. Над невысоким кирпичным зданием с плоской крышей, где на покосившейся табличке значилось «Ветеринарный отдел», утробно урчала и играла радужными сполохами обширная аномалия, по кругу носились перья, веточки, обломки силикатного кирпича. Рубероид, содранный с крыши длинными, дырявыми лентами, поднялся к небу и слегка шевелился огромными, лохматыми лепестками. От низкого, почти на инфразвуке рокота немного подташнивало.
«Птичник № 3. Цех выращивания молодняка» – длинное, сложенное из крупных бетонных блоков здание хоть и было невысоким, но тянулось, наверное, метров на двести, напоминая длинный сарай под двускатной крышей. А по блокам, причудливо извиваясь, расползлись угольно-черные лианы с траурно-серыми лопухами листьев и цветами размером с журнальный столик – гофрированные лепестки матово лоснились, словно от густого слоя свежей сажи. Между цехами тянулись в небо длинные хлысты деревьев, усыпанные мелкими листьями, за ними, словно исполинские пружины, лежали на земле скрученные спиралью не то сосны, не то ели с засохшими вершинками и тощими лапами хвойных веток. Из полуоткрытых ворот «Птичника № 3» доносились разноголосый, хриплый гвалт и короткие, басовитые уханья и завывания. Над дверью роилось облако блестящих зеленых мух. Я снял с плеча ружье и проверил револьвер, кобуру которого разместил прямо под правой рукой. Вовремя, похоже, – вдалеке, у небольшого элеватора, вышел на длинных суставчатых ногах какой-то тощий монстр с обвислым синим брюхом, гулко затрубил, вызвав эхо в дальнем лесочке, и раскачиваясь, побрел прочь, задевая ветки деревьев костлявой, асимметричной головой с единственным кривым рогом, торчащим в сторону. Сделав десяток фотографий и подобрав с земли еще один «сатурн», я, проверяя каждый шаг и прислушиваясь к шороху в темноте, осторожно побрел к зданию с надписью «Кормоцех» – по крайней мере туда дорога была, кажется, доступной. Тем не менее меня ощутимо повело вперед, словно в спину резко ударил сильный порыв ветра, а по земле с негромким жужжанием понесло облачко пыли. Волосы на голове кто-то словно пригладил пушистой варежкой, воздух начал негромко потрескивать и на глазах наливаться синевой. Понял я, понял, назад… И даже камней под ногами не видно – серый слой спрессованных перьев, косточки, черепки. В кармане нашлись две пятирублевые монеты. Ладно. Пойдет.
Первую пятирублевку плавно подхватило в воздухе так, словно она упала на невидимую мягкую перину. Монета, немного покрутившись, зависла в воздухе и начала медленно с краев зарастать какой-то химической зеленью. Под ногами уверенно протопал вперед крупный, со свернутой на бок шеей «бройлер» – голова, завернувшаяся под странным углом, давно высохла и даже облезла, что не мешало «курице» уверенно искать что-то в редком, ломком бурьяне. Вслед за ней в кусты, совершенно не воспринимая меня всерьез, направились еще несколько «белянок» и «пеструшек» различной степени уродливости. Швырнув в сторону тварей монетку, я, мысленно помолившись всем богам, пошел вслед за мутантами. Первая «курица», углядев меня здоровенным, с абрикос, и при этом единственным глазом, с улюлюканьем унеслась к птичникам, помогая себе взмахами крыльев. Вторая, громко цокая всеми четырьмя короткими лапами, молча побежала за своей крылатой подругой. Оба «бройлера» виртуозно обогнули пыльный вихрь аномалии и почему-то старательно обошли еще один участок бетонного настила перед гаражом, прежде чем скрыться в глубине соседнего птичника. И только безголовая тварь, никак на меня не реагируя, все так же сосредоточенно скребла лапами гнилую листву, время от времени выворачивая из шеи розовый мешок зоба, которым вместо клюва собирала добычу.
– Иди-ка сюда, уродец… нужен… – прошептав это и собравшись, на свой страх и риск я ухватил грязное тело в покоробленных жестких перьях. Тварь, отчаянно мотая болтающейся высохшей головой на оголившихся позвонках, повернула ко мне отверстие трахеи и выпустила через него высокий гнусавый вопль, напоминающий звук пастушеского рожка, после чего шумно обгадилась длинной рыжей струей – мне едва удалось отвернуть от себя зловонный «брандспойт», спасая одежду. Желтые когтистые лапы интенсивно замолотили по воздуху, «бройлер» сипел и гнусавил, но я держал крепко.