В раю снег не идет
Шрифт:
Чаяния Иохаведы по спасению от умерщвления Мелхия таинственным образом переплелись с принцессой Мермуфис. В ней она увидела спасительницу - и поняла это Иохаведа, когда Мариам, имевшая привычку ночами звездными бродить по берегу реки, увидела дочь фараона, купавшуюся в теплой от дневного солнца воде.
Услышав такую весть от дочери, воскликнула в возбуждении Иохаведа:
– Наш Бог послал знак, как спасти младенца. Мы спустим его в камышовом ковчеге по излучине реки. Там, где купается принцесса, много водорослей, они задержат корзину, и Мермуфис обнаружит Мелхия. Надеюсь, у нее доброе
Обняв Мариам, Иохаведа заглянула в ее глаза, и, видимо, осталась довольная открытым и преданным взглядом дочери.
– А ты, Мариам, будешь идти вслед плывущей корзине, - доверительно закончила она, - чтобы не потерять корзину. А когда принцесса увидит ее, то подойти к ней и предложи кормилицей еврейку, меня. Тогда мы будем жить вместе, растить Мелхия и не дадим его в обиду.
Со слезами на глазах Мариам произнесла дрожащим от волнения голосом:
– Наш народ всегда будет благодарен тебе за спасение вождя.
И в тог же момент, когда Иохаведа опустила корзину с Моисеем в реку, главный астролог фараона поспешил к своему повелителю, чтобы сообщить радостную весть: звезды поведали ему, что спаситель евреев только что был брошен в Нил, где, вероятнее всего, и найдет свою гибель.
Глава 3. "Быть ему во дворце сыном моим"
Принцесса Мермуфис (в еврейской версии - Батья), любимая дочь властителя Египта. Казалось, солнце пряталось за облака, когда она легкой походкой и с безмятежной улыбкой, как у ребенка, проходила по коридору, так светло и радостно становилось вокруг. Всемогущий бог Ра будто вложил в юную красавицу ломтик солнца, влил в ее сердце сладкий нектар любви, оттого мир рядом с принцессой был похож на улыбку бога - на радугу. Рамсес баловал дочь, окружил ее отцовской любовью, слугами и заботой. Озорной звонкий смех дочери приводил его в хорошее самочувствие. Шутил фараон:
– Моя Мерфумис, ты послана мне богами Египта, чтобы утешать в дни печали и радовать во все остальные.
Стоял зной в стране, солнце заливало землю огненной лавой. Сохли травы и пшеничные колосья, спасение от жары и духоты Мермуфис находила в речной воде; каждый вечер, как только солнце уходило за расплавленный горизонт, принцесса со своими служанками спускалась к реке искупаться. Место выбрано было не случайно: река делала поворот, замедляя течение, росли у берега маслянистые водоросли, образуя тихую и теплую водную обитель, купаться в которой было приятно и безопасно...
Мермуфис легко, словно горная лань, оставив позади других женщин, подбежала к спокойной водной глади, которая под звездным небом завораживала своей чистотой и прозрачностью. Сбросив легкую накидку, девушка уже хотела войти в реку. Но что это прибилось к одинокому дереву, росшему среди водорослей? Вскрикнула принцесса, призывая на помощь слуг:
– Сюда, быстрее. Я вижу корзину в реке и слышу детский плачь из нее.
Одна из рабынь вбежала в воду, взяла в руки корзину и подошла к своей госпоже. Восхищение отразились на лице Мермуфис - на дне корзины лежал необычайно красивый мальчик. Подавшись материнскому инстинкту, смешанному с чувством сострадания и жалости, она взяла плачущего младенца на руки, прижала к своей груди и начала успокаивать легким покачиванием. Ребенок затих, обняв свою спасительницу теплыми и мягкими ручками за шею. Мермуфис, никогда не имевшая детей, почувствовала, как на глазах появились слезы от такого умилительного жеста.
– Это из еврейских детей, - сказала она женщинам, - его хотели спасти в воде от погибели. И милосердные боги Египта выбрали не случайно спасительницей меня - уготована этому мальчику судьба великая, хотя и тайною покрыта. Быть ему во дворце сыном моим.
Мермуфис знала, что ее отец, правитель земли египетской, души не чает в дочери и потому простит ей нарушение царского закона. Как только он увидит счастливые глаза принцессы, обнимающей нежно такое прелестное дитя, фараон сжалится и разрешит ему жить во дворце.
– Дам я ему имя Моисей, - продолжала дочь фараона, - ибо вынут он мною из воды, взяла я его из реки...
История увидела в этом имени свой, символический, двойной смысл: с одной стороны, Моисей был сам вытащен из воды, а с другой - он как бы вытащил, вытянул евреев из-под ига рабства.
А сто двадцать лет спустя, на Исходе дней своих, на горе Нево вспомнит старец Моисей ласковые руки красивой египетской принцессы, убаюкивающей нежной песней плачущего младенца, будущего вождя народа Израиль...
– Наверное, голоден ребенок, произнесла Мермуфис.
– Мои служанки, покормите его своим молоком!
Несколько женщин египтянок пытались кормить, но Моисей не хотел сосать, отворачивался упрямо. Сообразила Мермуфис, что нужна ему материнская грудь еврейки, иначе погибнет младенец. Да и спокойнее будет самой принцессе во дворце, ибо возненавидят египтянки еврейского мальчика и незаметно яд добавят в пищу. А в руках кормилицы - еврейки он останется живым и невредимым.
И сказала дочь фараона рабыням своим:
– Найдите здоровую женщину еврейку, порчей и болезнями не страдающую. Во дворец приведите, будет кормилицей дитя моего.
Услышала эти слова Мариам, которая незаметно пряталась за кустарниками, подошла к купальницам близко.
– О, моя повелительница, - поклонившись в пояс, произнесла сестра Моисея, - добрей тебя нет в Египте, если ты решила приютить бездомное дитя. Я знаю хорошую кормилицу. Послушная, молящаяся, здоровая. Да и разумением ясная, как день в солнце. Эта женщина - еврейка вскормит ребенка, будет он здоровым и сильным.
– Приведи мне эту кормилицу. Я дам ей плату.
Обрадованная Мариам быстрее ветра домчалась до дома Иохавед и сказала:
– Дочь фараона призывает тебя стать кормилицей твоего сына и моего брата. Поспешим.
Обе женщины предстали перед Мермуфис. Осталась довольна она видом кормилицы: ухожена, взгляд добрый и умный, грудь высокая, материнская.
Сказала дочь фараона:
– Вскорми мне это дитя, и я положу тебе по две серебряные монеты на день.
И взяла Иохавед дитя на руки и вскормила его. Моисей сосал молоко с наслаждением, трогательно причмокивая губами, крепко вцепившись маленькими рученьками в грудь своей кровной матери.